относился к её нападкам. Мать, как всегда, преувеличивает. Саффолк не предал его на турнире, спас во время охоты, не оставил, когда все остальные охотники затерялись и отстали. Пусть лучше его мать подумает, что случилось бы с ним, окажись он, раненый, один в лесу, да ещё подле разъяренного кабана! Луиза перевела разговор на иные темы. Она сообщила ему последние новости из Парижа: Людовик совсем плох, и Франциску следует вернуться, чтобы как наследнику находиться подле умирающего государя. Саффолка же следует удержать подальше, желательно оставить здесь, в Амбуазе, в обществе Жанны Лекок.
– Так и сделаем, – улыбнулся Франциск. – Кстати, Шарль Брэндон признался мне, что неравнодушен к чарам сией дамы. Нам следует только подтолкнуть их друг к другу.
И он велел устроить зажигательный бал-маскарад, посвященный любви. Сообщая о нем своей сестре Маргарите, герцог посоветовал ей быть поласковее с мсье де Бониве. Маргарита краснела и отворачивалась. Она любила флирт, галантные ухаживания, но одновременно и ценила свое целомудрие. Она словно своеобразно хранила верность брату, не решаясь дать волю иным чувствам, считая, что вокруг нет никого столь же яркого, блистательного и великолепного, как её восхитительный Франциск. Жанна же, проглотив обиду на Брэндона, просто пошла в наступление.
С неба, по-прежнему затянутого свинцовыми тучами, вновь пошел снег. В большом зале Амбуаза велели разжечь все шесть каминов, расставили столы с угощениями, придворные нарядились в экстравагантные маскарадные костюмы. Играла музыка и, несмотря на пронизывающий холод снаружи, в замке царило тепло и веселье. С дамских плеч соскальзывали лифы, при свете огней из-под масок сверкали лукавые глаза, вина кружили головы...
Брэндон то и дело танцевал с мадам Дизоме. На ней было малиновое платье (тоже цвет Мэри!), пухлые губы подкрашены в малиновый тон – под цвет платья и полумаски, а светлые волосы Жанна по манере королевы уложила в золотую сетку. Чарльз невольно отметил, что на Мэри она сегодня была похожа, как никогда. Но юная королева никогда не обладала столь соблазнительными манерами, как эта опытная охотница на мужчин.
– Сударь, – прошептала Жанна, – я должна попросить у вас прощения за свою навязчивость в прошлый раз. Я повела себя безрассудно, позволив чувствам взять верх над благоразумием. Умоляю, скажите, что больше не гневаетесь на меня!
Он медленно поднес её руку к губам, поцеловал, не сводя с её лица своих синих глаз.
– Это я должен просить у вас прощения, прекрасная дама, за свою холодность к вам. Милая Жанна, вы очень красивы, и на свете нет ничего проще, чем потерять от вас голову. Можете считать это моим признанием. А теперь я должен покинуть вас. Кажется, Маргарита Алансонская делает мне знак приблизиться.
Ничего подобного Маргарита не делала, но Брэндону было просто необходимо оставить Жанну. «Не такой уж я юнец, чтобы она так легко поймала меня», – раздраженно подумал он. Но тут же вспомнил, как сам дал понять Франциску, что влюблен в мадам Дизоме. Теперь ему придется переспать с ней! К тому же Жанна, что там говорить, и в самом деле нравилась ему. Но он тут же подумал о Мэри. Чарльз надеялся, что она поймет и простит его роман с этой... И он вновь пригласил Жанну на танец, не желая признаваться себе самому, что не прочь сойтись с ней.
– Ах, вино, кажется, ударило мне в голову, – лепетала Жанна. – Давайте больше не будем танцевать. Я устала.
Она увлекла его прочь от танцующих пар, и в полутемном переходе большой залы внезапно повернулась к Брэндону, обняла и страстно поцеловала. Её тело пылало, губы были сладкими, чувственными, и он пылко ответил на её поцелуй.
– О, мессир женамутье, – счастливо вздохнула Жанна, и тут же с невинностью маленькой девочки спросила. – Это не слишком опрометчиво с моей стороны?
Он не отвечал, улыбаясь в полумраке своей чуть кривой, насмешливой улыбкой. Жанна почувствовала, что теряется перед ним. Этот англичанин был непонятен ей, она даже побаивалась его холодности. А ведь, судя по тому, как он ответил на её поцелуй, – он опытный любовник. Она нежно провела ладонями по его лицу.
– О, мессир посол, я бы отдала двадцать лет жизни, чтобы стать вашей! И опять её испугала ирония в его глазах. Но его руки по-прежнему обнимали её.
– Зачем же такие жертвы, ангелочек? Думаю, в Амбуазе найдется укромное местечко, где мы сможем побыть вдвоем час, другой?
«Почему бы и нет? « – подумал он, следуя за ней. Всего одна интрижка, которая ничего не будет значить, когда он вернется к Мэри! Он объяснит, зачем он это делал. К тому же сия дама так соблазнительна...
Луиза в своем черном траурном наряде тоже бродила среди танцующих пар. От неё не укрылось, как Саффолк вместе с Жанной спешно покинули большую залу, и она обменялась с Франциском и Маргаритой многозначительными взглядами. По истечении часа они так и не появились, а к Луизе приблизилась горничная Жанны, что-то прошептав ей на ухо. Лицо герцогини осветила торжествующая улыбка. Она подошла к своим детям.
– Все в порядке. Саффолк у Жанны, и она после любовных игр угостила его специальным снадобьем. Теперь он проспит более суток, а там Жанна вновь утешит его, когда он узнает, что мы отбыли... Нам же надо прекращать веселье и готовиться к немедленному отъезду. Тебе, Франциск, необходимо находиться подле умирающего короля.
Ей не нравился взгляд сына. Он был явно удручен. В принципе, все вышло так, как они и рассчитывали, но он чувствовал себя виноватым перед Брэндоном, с которым подружился, и досадовал на потерю Жанны... Луиза слишком хорошо знала его, и вкрадчиво произнесла:
– Цезарь мой, не забывайте, вы нужны Франции. Она увидела, как вспыхнули глаза Франциска. Он тут же встал, велел прекратить веселье и собираться в путь.
Брэндон действительно проспал, как убитый, весь следующий день и ночь. Когда на утро следующего дня он очнулся, то долго не мог понять, что случилось. Отчего в замке так тихо? Чарльз решил, что двор герцога Ангулемского все ещё отсыпается после шумного веселья. Собрав разбросанные в пылу страсти вещи, он оделся, позевывая, подошел к окну и снял ставни. Мир вокруг был белым, но пасмурным. Черные вороны сидели на зубцах стены, жалобно каркая. Этот звук показался Брэндону необычайно громким в окружавшей тишине. Тишина!..
У Брэндона перехватило дыхание. Ну, пусть знать ещё почивает, но где же все эти многочисленные
