выкрикивая последние наставления.
— Вот так, вот так. Помни, после того как кого-нибудь протаранишь, сразу же командуй задний ход.
— Если я не вернусь, — воскликнул Парменион, — мой призрак будет преследовать тебя до конца жизни!
— Глупости, — крикнул Ярослав. — Это все чистое суеверие.
Но у Пармениона уже не было времени на ответ, поскольку галера приближалась к изгибу бухты, за которым начинался простор морского залива.
— Стоп, левая сторона, — скомандовал Парменион, забыв все специальные термины, которым Ярослав пытался обучить новоявленных мореходов. К счастью, большинство людей поняли, что он имеет в виду. И пока вторая сторона продолжала грести, галера благополучно обогнула мыс и вышла из бухты.
— Все весла на воду и увеличить скорость! Перед ними открылась водная гладь залива. На расстоянии полумили от самого уреза воды поднималась крепость гафов, откуда слышались отдаленные звуки сигнальных рожков. Очевидно, гафы догадались о том, что приближается какое-то неприятное для них событие.
Справа от себя он увидел караван судов, проходящий мимо самого узкого места залива. Один корабль уже пылал, подбитый огненными снарядами, которые выпускали артиллерийские батареи, размещенные на скалистых берегах, но остальные двенадцать судов уже вышли из зоны обстрела и направлялись в укрытие вражеской гавани.
Он бросил быстрый взгляд через плечо. Черт возьми, одна из галер не успела повернуть и врезалась в берег, но остальные пока держались за кормой, выдерживая заданную скорость. Часть гребных судов уже вышла из бухты и разворачивалась в более или менее правильную линию.
Он наблюдал похожую картину во время осады Тира, когда сотни кораблей маневрировали так, словно их направляла одна рука, и Парменион знал — то, что он видит сейчас, является грубой пародией на маневр боевой эскадры. Они все понимали, что любые усилия организовать слаженные действия их таранного флота, оставаясь при этом на берегу, будут совершенно бессмысленными, и каждый кормчий имел перед собой простую задачу: после того как эскадра развернется веером, направить свою галеру на ближайший вражеский корабль, протаранить его и отойти назад.
Он надеялся, что в последний момент они не струсят или, еще хуже, не забудут, как управлять своими судами.
— Увеличить скорость! — скомандовал Парменион, и барабанщик начал выбивать более быстрый ритм.
Большинство гребцов действовали слаженно, но было несколько таких, которые безнадежно выбились из ритма и только мешали своим соседям спереди и сзади.
— Эй, Грис, прекрати грести и вытащи свое чертово весло, — крикнул Парменион.
Нескоординированный гребец сделал так, как ему сказали, и посмотрел на Пармениона с глупейшей улыбкой на испуганном лице.
— Ну ладно, парни, я поворачиваю на первый корабль.
Несколько человек замедлили движение, чтобы бросить взгляд через плечо.
— Не оборачивайтесь, черт бы вас побрал! Из-за неразберихи, внесенной несколькими гребцами, галеру начало заносить влево.
— Не оборачивайтесь. Я обещаю, что еще сто раз успею вас предупредить, прежде чем мы в них врежемся.
Через несколько минут они настолько приблизились к кораблю, плывущему во главе каравана, что он мог разглядеть лица отдельных гафов, бегающих по палубе.
Еще раз бросив взгляд через плечо, Парменион увидел, что только половина галер его флота покинули бухту. Остальные либо сцепились веслами с врезавшимся в берег судном, полностью закрыв выход в залив, либо, благополучно выбравшись на простор, крутились на месте, как мухи с оторванными крыльями. Две галеры перевернулись, и их команды беспомощно хватались за всплывшие обломки. Ни один человек из его команды не знал толком, как держаться на воде, и, бросив взгляд на наглядное пособие, заботливо прибитое Ярославом на самом видном месте, Парменион громко выругался. Он тоже не умел плавать.
Слева от него раздались возгласы триумфа. Парменион увидел, что галере с командой, составленной из жителей Киеванта, удалось обойти его собственный экипаж из Риса. Жители этих поселений, первыми вошедшие в армию Александра, сочли себя обойденными, когда, поначалу, их представителей не включили в личный состав нового флота. Решив, что подобное соперничество нужно поощрять, Александр дал согласие на то, чтобы часть его лучших солдат стала моряками. Парменион не переставал их тихо проклинать, поскольку считал, что из-за их глупого препирательства он сам в итоге получил должность боевого адмирала. А это позволило Ярославу остаться на берегу.
— Ну ладно, ребята, теперь таранная скорость!
Дистанция сократилась до расстояния выстрела из лука, и флот гафов охватила паника; несколько кораблей, замыкавшие караван, начали поворачивать, чтобы выйти из залива, в то время как другие стремились прижаться к противоположному берегу. Поскольку им еще предстояло пройти на траверзе крепости гафов, Александр в предвидении подобного маневра распорядился установить в нужных местах катапульты, которые уже посылали над водой огненные снаряды.
Парменион, выбросив из головы все посторонние мысли, полностью сосредоточился на том, чтобы направить свою галеру точно наперерез курсу флагманского корабля гафов.
Было очевидно, что они не имели никакого представления о морском таране, поскольку иначе кормчий повернул бы судно им навстречу, подумал Парменион. Вероятно, они предполагали, что их просто хотят взять на абордаж.
Он крепче сжал кормовое весло; до цели оставалось меньше половины полета стрелы.
С корабля в их направлении было выпущено несколько стрел; одна из них попала в спину гребцу на корме. Человек, пронзительно вскрикнув, вскочил на ноги и, схватившись руками за окровавленный наконечник стрелы, вышедший из его груди, покачнулся и упал вперед. Его весло, потеряв хозяина, цеплялось за соседние.
Галеру начало разворачивать, и Парменион с трудом выровнял курс.
— Таранная скорость! — крикнул Парменион. — Держите ритм, ребята!
Сто шагов, теперь пятьдесят. Его взгляд был направлен на борт вражеского корабля. Прямо напротив него внезапно появился лучник, и его стрела вонзилась в палубу у ног Пармениона.
Двадцать пять шагов.
— Таранная скорость!
Наконец поняв, что сейчас произойдет, кормчий гафов резко вывернул руль, но было уже поздно.
С оглушительным треском таран вошел в борт корабля гафов рядом с палубой. Такелаж порвался, обломки разбитой обшивки взлетели в воздух, а все гребцы были сброшены со своих скамей. Образовалась сплошная масса из сплетенных человеческих тел.
С неприятельского корабля донеслись крики ярости и паники.
— Встать, черт возьми, встать! — проревел Парменион. — Обратно к веслам!
Он спрыгнул со своего возвышения на корме и, пробежав по узкому проходу, стал пинками возвращать людей на их места.
Гаф с натянутым луком появился прямо над ним. Парменион резко нырнул в сторону, и стрела пролетела мимо. Схватив одно из копий, сложенных на палубе, он размашистым движением метнул его вверх. Гаф исчез за брызгами собственной крови.
— Теперь налегайте на весла! — крикнул Парменион. — Если мы не вытащим таран из борта корабля, то пойдем на дно вместе с ним.
Половина людей успела вернуться на свои места, и теперь они гребли изо всех сил, поднимая веслами пену. Парменион почувствовал, как корма галеры начала плавно подниматься, по мере того как корабль гафов заполняла вода, проникая в трюм через пробоину в борту.
— Налегайте сильнее!
