направлен на противоположный берег реки. В городе было тихо, все огни в домах погашены, и казалось, что Суздаль населен одними призраками.
И почему это скот выбрал себе такую жизнь? Забились, как крысы, в вонючие норы, отгородились от остального мира стенами и живут среди собственных нечистот. Как прекрасны бескрайние степи Валдении, когда восходящее солнце окрашивает багрянцем заснеженные холмы или когда на стойбище опускаются сумерки и голоса певцов поднимаются к небу, встречая первые звезды! И как может скот жить в городах, если на плодородных равнинах Констана трава поднимается в конский рост, и, когда орда пересекает их, кажется, что лошади плывут по нескончаемому зеленому морю? Каждый оборот вокруг плоской степи заканчивается у Крыши Мира, где живут души предков, и Баркт Нум, тонкий серебряный шпиль, вырастает над зеленым океаном на расстоянии еще десяти дней езды. Как может жить скот, ничего не зная о тех чудесах, которые видел Тамука? Его воспоминания вернулись к тому дню, когда он поднялся на священные холмы Барк-та и смотрел на небесные огни, танцующие между пиками, скалистыми зубами, вонзающимися в космос. Через четверть оборота он снова окажется там!
Тамука вспомнил, как был напуган, впервые посетив священное место, и улыбнулся. Все, кто родился в предыдущий оборот и мог управиться с луком и копьем, отправлялись в одиночку в высокие горы, чтобы обрести свой «ка» — боевой дух. Тамука никогда не забудет пляску огней в ночном небе и доблестных предков, скачущих поперек бесконечного звездного шатра, гривы их гарцующих коней и посылаемые ими горящие призрачные стрелы, вонзающиеся в горы. В ту ночь они подарили ему талисман, поразив небесным огнем ледяную макушку горы. В мерцающем отсвете звезд он взобрался на самую вершину и нашел там все еще теплые обломки их стрелы.
Тамука засунул руку под кожаную броню и нащупал маленький кошель из скотской кожи, хранящий драгоценный амулет.
Сидящий рядом Хулагар улыбнулся:
— Думаешь о Баркте?
Хотя Тамука был моложе его почти на целый оборот, Хулагар взирал на молодого носителя щита с нескрываемым почтением. Ему был дарован знак предков. Он был выбран носителем щита в канун своей двенадцатой весны, за год до того, как они вернулись в то место в горах, где, согласно песням сказителей, их предки пришли в Валдению десять тысяч оборотов назад.
Через пять лет мы опять придем туда, — ответил Тамука. — Странно будет вновь увидеть ее, Крышу Мира, место отдохновения.
— Я часто молился о том, чтобы еще раз взглянуть на Баркт, — произнес Хулагар, — и удостоиться высшей чести быть похороненным там, а не сложить свои кости в высокой траве.
Хулагар, ты говоришь чепуху. Может быть, через оборот, когда мы в следующий раз вернемся на Баркт и твоя шерсть станет совсем седой, твое желание исполнится. Но не раньше.
— Наш мир меняется, — вздохнул Хулагар.
— Ты про войну с бантагами? Это пройдет, — беззаботно заявил Тамука. — Такое бывало и раньше, и все кончится хорошо. Они нас сейчас крепко прижали, это правда. Мой отец пел мне о днях своей молодости, когда Горгат, дед Джубади, разбил бантагов и вся степь была красной от их крови. Все уже когда-то было. Оборот назад мы потерпели поражение от тугар — даже я помню битву при Орки. А теперь тугары превратились в нищих.
— Их победил скот, — ответил Хулагар. — Здесь, у этого города, были они разбиты, а сейчас мы с тобой прячемся в тени и наблюдаем за этим проклятым местом, где скот уничтожил орду наших братьев по крови.
— В твоем голосе звучит страх, — прошептал Тамука. — Страх не только в моем голосе, но и в сердце, — сказал Хулагар.
Тамука с почтением посмотрел на носителя щита кар-карта и медленно кивнул головой. Ни один воин даже своему «ка» не признается, что испытывает страх. Однако Хулагар, как и он, был носителем щита, его воспитали члены их небольшого братства. Он всегда говорил только правду, даже если его слова вызывали насмешки и презрение других. Наставник обладающего безграничной властью кар-карта видит вещи такими, какие они есть, и поэтому правитель орды нуждается в нем больше, чем в ком бы то ни было.
— Расскажи мне о своем страхе, — попросил Тамука, не отрывая взгляда от глаз Хулагара.
— Сто пятьдесят оборотов назад жизнь наших кланов резко изменилась, — нараспев произнес Хулагар, и Тамука вздрогнул, потому что это был знак того, что в его собеседника вселился священный дух, говорящий его устами. — Ибо мы знали, что туннель света, тропа наших божественных предков, которые умели странствовать между звездами, достигает многих миров. Иногда появлялись странные существа, которые высыхали и умирали под светом нашего солнца. Появлялись и другие, такие как юа, которые ходят как мы и служат скотом для пао, живущих за границами владений бантагов, или страшные йоры, которых мы победили. К нам попадали странные растения, например плоды «десар» или вот эти деревья, под которыми мы сейчас сидим. И еще к нам попадал скот. Скот был одинаковым и в то же время разным; казалось, что он приходил к нам из разных мест, но мы не знали об этом, потому что орда жила в Баркте и наши сказители пели песни о возвращении божественных предков, покинувших Валдению десять тысяч оборотов назад.
Тамука кивал, слушая слова Хулагара. Песни о тех временах распевались вечером у костров, женщины и дети садились ближе к пламени, а воины стояли кругом позади них.
— И тогда пришел скот, который привел с собой лошадей, священный дар, посланный нам божественными предками. И мы приняли этот дар и отправились в бесконечное путешествие вокруг мира навстречу солнцу, мы освободили себя, наши глаза смотрели всегда вперед, мы искали тропы к звездам и подчинили всю Валдению своей власти, как и было предназначено. Нам больше не надо было копаться в грязи, чтобы вырастить себе пищу, ибо наши предки послали нам скот. В ответ на наши молитвы они одарили нас всем, о чем мы мечтали, — конями, в которых наша сила, и скотом, нашими слугами и нашей пищей. Они дали нам свободу.
Хулагар вздохнул, и его глаза закрылись. Тамука видел, что священный дух еще не покинул его, и терпеливо ждал.
— Я слышу голос страха, разносимый ветром, — прошептал Хулагар.
Шерсть на теле Тамуки встала дыбом, он был напуган и не скрывал от себя этого, так как тоже был носителем щита — тем, кто должен смотреть в корень.
— Скот изменился, — продолжил Хулагар. — Все в мире перевернулось с ног на голову. Вису, певчая птичка, теперь охотится за ястребами, мышь перегрызает горло лисе. Скот изменился, он стал похожим на нас, и мы должны стать похожими на него. Баланс сил нарушен. Наши предки, скачущие по небу, со страхом глядят на нас, они взывают к нам, предупреждая, что наша эпоха заканчивается. Радость бесконечной езды, наша свобода — все это исчезает во мраке ночи. Мы вернемся в Баркт, но будем ли мы еще беззаботно скакать по степи?
Хулагар смолк.
Ночную тишину разорвал ястребиный клекот. Хулагар встрепенулся и перевел взгляд на Тамуку.
— Мы окажемся глупцами, если не будем придавать значения этому, — указал он на «Оганкит», стоявший на якоре посреди реки.
— Надо уничтожить весь скот, — севшим голосом предложил Тамука, — чтобы не осталось никого, кто бы помнил о таких вещах. По крайней мере год или два у нас будет вдоволь еды. А в следующий оборот мы можем привести сюда новый скот из других земель. Скажем, в Констане их уже слишком много — пусть миллион из них отправится на восток и заселит эту страну. Мы уже делали такое в прошлом, переселяя огромные стада с места на место, чтобы у нас была пища во время всего оборота.
— Два года назад заражено было только это место, — промолвил Хулагар, указывая на темный город. — Если бы тугары не были такими дураками, они покончили бы с этим злом, а нас оно бы даже не затронуло. Теперь же есть три скотских народа, которые умеют делать машины. Машины, в которых мы ничего не понимаем. Нет, Тамука, это знание распространится быстро, как степной огонь, и нам его не остановить. Подумай сам, если бы ты был скотом, что бы ты почувствовал, узнав, что нас так легко убить.
— Никто из орды не опустится до того, чтобы думать как скот, — ровным голосом ответил Тамука.
— Ты носитель щита! Ты должен научиться проникать в мысли каждого существа, чтобы хорошо служить своему кар-карту.
