шлема сочилась тонкая струйка крови. Оиси поспешил к пострадавшему, на секунду нагнулся, а когда выпрямился, на его лице застыло выражение холодной ярости.
Элдин вдруг осознал, что человек этот мертв, — он был первым, кто погиб, находясь у него на службе. Элдин хотел было что-то сказать Оиси, но затем решил, что лучше промолчать. Элдин посмотрел на мертвого воина, а затем на его разгневанных товарищей. С глубоким сожалением он подумал, что даже не знает его имени.
— Мы уже почти пришли, почти пришли! — выкрикивал Эда. Нервное напряжение, вызванное послед ними событиями, сказалось и на нем. — Осталось только свернуть налево, за ближайший угол.
Ускорив шаг, группа продолжила свой путь, а их мучители бросились следом, выкрикивая оскорбления.
Авангард вытянувшегося в колонну отряда свернул за угол и тут же замер на месте.
На их пути стояла стена из полутора десятка человек в синих балахонах. Выглянув из-за спин своих охранников, Элдин увидел, что в центре группы стоит высокий человек, тот самый, который, скорее всего, был свидетелем убийства своего товарища возле Иглы. За поджидающими их синими балахонами находились ворота в иностранный квартал. Шлагбаум был поднят, обитые железом покосившиеся створки были распахнуты словно ударом тарана, а над самим кварталом висело низкое облако клубящегося дыма.
Эда окончательно утратил равнодушный вид.
— Фанатичные ублюдки! — воскликнул он. — Меня от них просто тошнит. Какие-то маньяки устроили поджог.
— Ну ладно, хватит ныть. Лучше поскорее выведи нас отсюда, — сказал Оиси, оценивающим взглядом осматривая группу синих. Обернувшись, он увидел, что каждую секунду толпа преследователей увеличивается за счет пополнения из боковых улочек. Обрушившийся на их головы мусорный ливень постепенно превращался в настоящий ураган из кусков черепицы, отбросов и экскрементов.
Сделав глубокий вдох, Эда с застывшим лицом приблизился к краю кольца самураев.
— Мы готовы расплатиться за кровавый долг, так что здесь нет никаких недоразумений. Его голова по-прежнему у нас, и мы можем ее вернуть
С этими словами он подозвал к себе самурая, на поясе которого висел трофей, добытый у Иглы.
— На всей Дыре не хватит янтаря, чтобы расплатиться, — крикнул высокий.
— Сделка состоится не сейчас, — ответил Эда, нервно облизывая губы. — Покойный уже пребывает в раю и отдыхает под сенью цветущих садов, положив голову на колени девственницы. Возрадуйтесь за него и позвольте нам пройти. Выкуп за пролитую кровь будет послан вам в ближайшее время.
— Мы требуем жизнь одного из вас, чтобы в ином мире он стал слугой нашему собрату, — крикнул высокий.
— Нам лучше поспешить, — сказал Оиси, бросив взгляд через плечо. — Они готовятся на нас напасть.
Элдин тоже посмотрел назад. Стоящий рядом с ним самурай, издав предостерегающий возглас, толкнул Элдина в сторону. Раздался глухой удар, и воин опустился на колени, оглушённый большим куском черепицы, разбившимся о его голову.
— В атаку! — крикнул Оиси и обнаженным мечом показал на группу синих, загораживающих проход.
Самураи бросились вперед, горя нетерпением расквитаться со своими мучителями.
— Нет! Остановитесь, черт возьми! Остановитесь!
Но слова Эды потонули в радостных возгласах самураев, в предвкушении битвы устремившихся по скользкой от грязи улице. Захваченные врасплох внезапным нападением, Шига растерянно попятились назад. Их зазубренные кинжалы и гарроты не могли эффективно противостоять длинным мечам японских воинов.
Кровь брызнула на мостовую, предсмертные вопли наполнили воздух. Зергх, охваченный жаждой крови преследовал врага, держа меч двумя руками высоко над головой, а Элдин следовал за ним по пятам. Не прошло и нескольких секунд, как они прорвались сквозь заслон из людей в синих балахонах. Большинство врагов упали там, где стояли, но некоторым все же удалось скрыться в зловонных лачугах и темных переулках.
Миновав разбитые ворота, ведущие в иностранный квартал, отряд остановился по другую сторону. Оиси отдал серию коротких команд, и самураи снова приняли боевое построение, повернувшись фронтом к возможной угрозе с тыла. Но улица за воротами была пустынна, за исключением нескольких раненых, издающих протяжные стоны.
Толпа преследователей застыла в молчаний, таившем в себе гораздо больше угрозы, чем оскорбительные выкрики, которые она издавала всего лишь несколько мгновений назад.
— Теперь вы сделали все возможное для того, что бы окончательно испортить ситуацию, — пожаловался Эда, приблизившись к Элдину. — Они просто хотели с вами поиграть, вот и все.
— Поиграть? Один из моих людей убит, и ты хочешь сказать, что это всего лишь игра?
— Для них да. Они проверяли вашу выдержку. Сегодня праздничный день. Мукба сражаются для того, чтобы принять мученическую смерть. Должен был состояться поединок один на один между твоим другом гафом и тем высоким, чтобы расплатиться за долг. Вы нарушили закон, и теперь весь клан Исма будет охотиться за вами.
— Но почему, черт возьми, ты не сказал нам этого раньше? — возмущенно воскликнул Оиси, встав на защиту Элдина.
— Потому что вас охватила паника и вы не дали мне времени что-либо сказать. Посмотрите теперь на них. Они больше не станут вести с вами переговоры, а просто убьют при первом же удобном случае.
— Проклятые психи, — выругался Элдин и перевел взгляд на Оиси. — Ты все сделал правильно, — сказал он, похлопав самурая по плечу.
Возмущенный тем, что Эда осмелился публично осуждать действия господина, Оиси бросил на него угрожающий взгляд и в то же время испытал облегчение оттого, что Элдин поддержал принятое им решение.
— Из наших людей никто не ранен? — спросил Элдин.
Оиси посмотрел по сторонам и увидел на земле два тела — погибшего товарища и того воина, который был оглушен перед самым началом атаки. Затем он заметил, что Томоичи, один из самых молодых членов отряда, опустился на корточки и мелко дрожит.
Он подошел к юноше и присел рядом.
Томоичи, подняв глаза, посмотрел на командира и слабо улыбнулся.
— Это всего лишь царапина, — сказал он и, подняв правую руку, показал неглубокий рваный разрез вдоль предплечья.
Юноша снова задрожал, по всей видимости испытывая шок от того, что с ним только что произошло. Оиси сочувственно покачал головой. Вид первой раны, полученной в бою, способен вывести из равновесия даже самого отважного воина.
— Теперь ты мужчина, Томоичи, — сказал Оиси и похлопал юношу по спине.
— Кто-нибудь ранен? — встревоженно воскликнул Эда, протолкавшись сквозь окруживших Томоичи самураев.
— Ничего серьезного. Пара швов, и рана затянется через несколько дней, — ответил Оиси.
— Меч! — закричал Эда. — Дайте мне меч!
Оиси с недоумением посмотрел на маленького человека, очевидно решив, что он сошел с ума. Одним быстрым движением Эда подскочил к Томоичи, схватил выпавший из его руки клинок и поднял меч над головой.
— Вытяни перед собой руку! — крикнул он — Вытяни ее поскорей!
Томоичи посмотрел на него широко открытыми глазами. Оиси заслонил Томоичи от Эды.
— Его рука! — снова закричал Эда. — Отрубите ее, пока не поздно!
По-прежнему ничего не понимая, Оиси перевел взгляд на раненого юношу, которого все еще била дрожь, и в тот же момент Томоичи потерял сознание. По его телу прошла судорога.
— Слишком поздно, — прошептал Эда и, бросив меч, отвернулся в сторону.
