Уильям Форсчен
СМЕРТЕЛЬНЫЙ ГАМБИТ
Дружба и честь в наше время — два редчайших дара, и эта книга посвящается четырем друзьям, научившим меня ценить подобные сокровища.
Джону Мине, Тому Сейю и Донну Райту. Когда мне требовалась поддержка настоящих друзей, вы, трое, всегда были рядом. Даже всю свою жизнь посвящая вам книги, я не смогу в полной мере отплатить за то, что вы для меня сделали.
А также Кевину Малади, который всегда являлся для меня воплощением самурайской чести. Когда мне придется решать вопросы чести, я постараюсь следовать твоему примеру.
Занимаясь исследованиями для написания этой книги, я наткнулся на историю японского правителя Цунаёси и его «собачьих» декретов. Цунаёси был одним из первых защитников прав собак, поскольку считал их, и совершенно справедливо, самыми преданными и благородными существами. Мне хотелось бы, чтобы подобные законы, предусматривающие самое строгое наказание за жестокое обращение с собаками, были приняты и в наши дни для защиты верных четвероногих друзей, ждущих от нас за свою преданность лишь немного любви и ласкового слова.
Таким образом, я выражаю признательность Цунаёси, а также старому лохматому другу, который сидел у моих ног во время написания многих книг, разделяя мои взлеты и падения, всегда готовый улыбнуться и поддержать хозяина. Большое спасибо моему любимому псу, Илье Муромцу. Несколько лет назад я купил его за десять долларов, и это самое удачное капиталовложение в моей жизни.
Я надеюсь, мои друзья не обидятся, что я выражаю им признательность наряду с собакой и мертвым японским правителем, но мне хотелось также поблагодарить Тома Истона и Карстена Хенкеля за их помощь с теорией вероятностей, Сьюзен Шварц и Джоула Росенберга за нужный совет в. нужное время и Стивена Стерта, моего терпеливого и все понимающего редактора. Конечно же я не могу не упомянуть о Мер, но ясно и так, что без ее любви и поддержки не увидела бы свет ни одна из моих книг.
ПРОЛОГ
— Выходи, трус! Выходи и сразись в честном бою с Оиси Кураноскэ из клана Асано!
— Убийцы! Вы не имеете права принуждать меня к поединку с кем-либо из вас! — прозвучал визгливый голос из темноты угольного сарая. — Ваш сюзерен принял ту смерть, которую заслужил, а вы всего лишь бесчестные ронины, лишенные всех привилегий самурайского сословия.
— Мы не имеем права? — возмущенно воскликнул Оиси. — Что ты знаешь о правах? И какое понятие ты имеешь о самурайской чести? Ты способен осквернить самые святые слова прикосновением своих лживых губ. Выходи, Кира. Ты все еще находишься на службе у сёгуна,[1] так что не роняй своего достоинства.
Убирайся отсюда! — закричал Кира. — Вызывая меня на бой, ты нарушаешь закон, установленный сёгуном!
Оиси извлек из ножен длинный меч и протянул его рукояткой вперед забившемуся в угол аристократу.
— Ты безоружен. Возьми мой меч, а я сражусь с тобой коротким клинком.
— А как же остальные? — воскликнул Кира. — Ведь с тобой целая шайка из сорока семи ронинов.
— Но я их предводитель, — спокойно ответил Оиси. — Сразись со мной один на один и, если победишь, будешь свободен.
— Я не стану марать свои руки. Я занимаю высокую должность при дворе! — испуганно завопил Кира, отпрянув от предложенного меча.
Тяжело вздохнув, Оиси переложил длинный клинок в левую руку и обнажил второй меч с коротким лезвием.
— Если не хочешь сражаться со мной, то возьми короткий меч. Когда ты вспорешь себе живот, то еще до того, как первые капли крови коснутся земли, я послужу тебе секундантом и прекращу твои страдания.
Глаза Киры расширились от ужаса.
— Я не хотел смерти твоего господина! — закричал он.
Несмотря на то что Оиси с трудом сдерживал гнев, он не хотел отказывать даже своему злейшему врагу в возможности встретить смерть с достоинством, которого заслуживало высокое положение Киры.
— Ты зло насмехался над моим сюзереном. Вместо того чтобы научить его всем тонкостям придворного этикета, ты издевался над ним, пока он не поднял на тебя меч, нарушив установленный сегуном закон, запрещающий обнажать оружие при дворе. Ты трусливо сбежал, вместо того чтобы сразиться с ним, а после того как Асано был приговорен к смерти, продолжал в течение двух лет прятаться от членов его клана.
Оиси вошел в сарай и, убрав, в ножны короткий клинок, поднял меч высоко над головой. Он находился настолько близко к своему врагу, что мог чувствовать его запах.
— Время пришло, Кира, — прошептал Оиси.
Кира бросился на него с громким испуганным криком.
Оиси плавно сместился в сторону. Взмах его меча был таким быстрым, а движение настолько выверенным, что Кира успел сделать еще несколько шагов, прежде чем обезглавленное тело рухнуло на землю, залив все вокруг потоками алой крови.
Оиси нагнулся, подобрал голову врага и вышел из сарая.
