категорически отказался. С ним теперь были связаны все надежды.
— Я говорю своим людям, что мерки появятся лишь через несколько недель.
Юрий усмехнулся и пожал плечами:
— Будем надеяться. Джубади отнюдь не дурак. Он понимает, что промедление смерти подобно. Кроме того, он обнаружит, что ты обманул его. Это заведет его еще больше. Уверен, он рассчитывает, что война закончится с падением Суздаля. После этого он, скорее всего, опять применит тактику «рогов» или «клещей», как вы это называете, — нападет с побережья и со стороны леса. Однажды этот маневр удался, и он применит его снова.
«А мы опять не сможем ему противостоять», — подумал Эндрю.
Внезапно он осознал, что вокруг очень красиво -яркое солнце, голубое небо, воздух пронизан светом. Прекрасная погода для аэростатов, а машины мерков после перенесенного поражения почему-то исчезли. — Эндрю Кин, ты должен научиться быть мерком, если хочешь победить их.
— Я стараюсь, — отозвался Эндрю, глядя на человека, который в равной степени принадлежал к обеим расам.
— А как идут наши дела?
— Швея говорит, что уже заканчивает. Юрий улыбнулся.
— Хорошо, просто замечательно. Это должно сработать.
— А что если ты все-таки лжешь? — внезапно спросил Эндрю. — Если все это — игра внутри игры, средство вернуться к меркам с трофеем, рассказав им, что ты теперь знаешь обо мне?
Эндрю посмотрел на стражей, стоявших неподалеку, которые, казалось, не обращали на них ни малейшего внимания, но в любую секунду были готовы броситься на помощь, если Юрий вздумает напасть.
— Если ты мне не доверяешь, зачем позволяешь осуществить этот план?
— Потому что только ты можешь это сделать. Юрий усмехнулся.
— Нельзя узнать, что произойдет, до тех пор, пока это не свершится, — ответил он.
Сдавленный крик разбудил Хулагара. Он мгновенно вскочил, схватил свою саблю и бросился в юрту кар-карта.
— Дурной сон? — спросил Хулагар. Джубади кивнул. Казалось, он был испуган. Хулагар посмотрел на стражников и приказал им отойти.
Взяв свечу, он поднес ее к углям в центре юрты, зажег и поставил на череп — мерки очень любили такие светильники. Поднявшись, он сел рядом с Джубади и накинул ему на плечи плащ.
— Пить, — прошептал кар-карт.
Хранитель щита подал своему господину кожаный бурдюк с перебродившим молоком. Джубади напился и отдал Хулагару. Тот тоже сделал глоток.
— Здесь — странное место, — вздохнул Джубади. — Вокруг лес, холод, дождь. В наших краях весна бы уже давно преобразила степь, трава бы золотилась под солнцем, радуя глаз, а здесь — темные деревья, вонь от оружия скота. Наши воины умирают, и солнечный свет даже не может обласкать их лиц.
— Скоро мы уйдем отсюда, — произнес Хулагар успокаивающим тоном.
Джубади устало кивнул и, стянув плащ, забрался под теплое войлочное одеяло.
— Помнишь, когда-то в дни нашей юности мой отец послал нас привезти карта фраков, чтобы достойно наказать его? Разразилась снежная буря, ты выкопал пещеру в снегу и убил своего коня, чтобы, забравшись в него, мы могли согреться. Это был твой первый конь, и расстаться с ним тебе было нелегко.
Хулагар с грустью посмотрел на огонь.
— Потом ты наградил меня.
— Но никакая награда не могла заменить тебе его.
— Вспомни, мой карт, что я спасал и свою жизнь. Не стоит придавать этому особого значения.
Хулагар отпил еще глоток, предложив бурдюк Джубади, но тот отказался.
— Что ты увидел во сне, мой карт? Что тебя так встревожило?
— Я видел черный флаг, — сказал Джубади, глядя в глаза своему щитоносцу.
— Это был всего лишь сон, — поспешно возразил Хулагар.
Джубади усмехнулся:
— И это я слышу от своего щитоносца!
— Если хочешь, можно послать за Шагой. Шаман растолкует твой сон лучше, чем я, — с улыбкой предложил Хулагар.
Джубади покачал головой: — Старый жулик до смерти перепугается, если узнает, что его кар-карт видел во сне черный флаг. А поскольку он никогда не умел держать язык за зубами, вскоре весь лагерь будет посвящен в этот секрет.
— Ты не хуже меня знаешь, что значит этот сон, — наконец сказал Хулагар.
— Сейчас я опять в обычном мире, и ужас не так силен, как несколько минут назад. — Он помолчал. — Думаешь, это предзнаменование?
— Возможно, мой карт, но любое предзнаменование прежде всего предупреждает нас о чем-то и совсем не означает, что это неизбежно случится.
— Но разве не рассказывают в легендах о тех героях, которые свернули с пути, увидев предзнаменование? Хотя, кто знает, может, если бы они не свернули, то и не встретили бы никакой опасности.
— Не знаю, мой карт. Это сложный вопрос. Джубади потянулся к бурдюку и сделал большой глоток.
— Сейчас мы уже проезжали бы к востоку от Карфагена, ехали бы по холмам, покрытым красными цветами… — мечтательно сказал кар-карт. — А вместо этого…
— Мы сделали то, что должны были сделать. И теперь уже невозможно ничего изменить.
Кар-карт кивнул и улегся, закинув за голову руки с тугими мускулами.
— Скот рассчитывал на легкую победу после тугар. — Тугары глупцы.
— Но они хорошие воины. Тебе-то я могу это сказать.
— Мне не нравится Музта. Он со всем соглашается. Похоже, в нем не осталось ни гордости, ни желания отомстить. По-моему, он чересчур молчалив.
— Поживем — увидим, — отозвался Джубади. — Если он полагает, что, расправившись со скотом, мы начнем войну с бантагами, оставив его в тылу, он жестоко ошибается.
— Мне казалось, что именно таковы твои планы.
— С нами отправятся молодые тугарские воины и красивые женщины. А что до всех остальных… — Он замолчал на мгновение. — Я не простил им Орки.
Он вздохнул и прикрыл глаза.
— Всегда ли верны предзнаменования?
— Это слишком тревожит тебя, — мягко сказа Хулагар.
. — Если бы тебе такое приснилось, ты бы не беспокоился?
Хулагар тихо рассмеялся:
— Запомни, мой карт: если ты умрешь, умру и я. Я останусь у твоей могилы. Так что надеюсь, ты проживешь еще очень долго.
— Похоже, ты лично заинтересован в этом. Хулагар похлопал друга по плечу:
— Ты хорошо спланировал эту войну, мой карт. Завтра мы будем на том берегу. Через неделю Суздаль будет окружен, а через месяц мы покорим русский скот или уничтожим его, предварительно раскрыв все их секреты. К середине лета мы доберемся до Рима, а весной вернемся на старые пастбища. С оружием скота мы легко справимся с бантагами. Так что бояться нечего.
— Кроме неожиданностей. Как ты сам говорил, моя сила в том, что я всегда ожидаю чего-нибудь неожиданного. Поэтому нам и удалось совершить путь в два оборота, выиграть множество сражений, раскрыть добрый десяток заговоров против меня. Я понимаю таких же, как мы, но скот я понять не могу. Их разум совершенно иной.
— Любимец Тамуки должен в этом помочь. Он знает, что его ждет, если он осмелится не подчиниться.
— Ему бы уже следовало проявить себя.
— Всему свое время. Пленные, захваченные зимой, говорят, что он еще жив. Кин обратился к нему за
