следующий раз только после окончания войны.
Все взволнованно заерзали. Каждый из них знал, что это странное перемирие, подарившее им драгоценное время, подходит к концу, но тем не менее слышать об этом было нелегко. Через несколько дней им снова придется сражаться за свою жизнь.
— Я хочу в общих чертах изложить вам план действий, чтобы каждый представлял себе всю картину в целом. Позже, на совещаниях с командующими корпусами, вам сообщат все необходимые детали. Понимаю, что вас неприятно удивит мое выступление, но другого выхода у нас нет.
Эндрю Кин немного помолчал, глядя на Калина. Старый друг был шокирован, услышав о плане полковника, и до сих пор не мог до конца с ним смириться.
— Я знаю, все вы надеялись остановить орду на подступах к Кеву, но, боюсь, это невозможно.
— Отдать им всю Русь?
Бригадный генерал поднялся со своего места и гневно посмотрел на Эндрю. Его протест вызвал всплеск шепота в шатре.
— Это и моя земля тоже, — сдержанно ответил Эндрю, стараясь показать всем, что его решение останется неизменным. — Здесь, в Суздале, родилась моя дочь, Русь дала нам возможность выжить. Но я вовсе не стремлюсь к тому, чтобы мои исковерканные кости были похоронены в этой земле. — Поколебавшись, он добавил: — По крайней мере до тех пор, пока я не стану совсем старым.
Негромкий смех ослабил напряженность, но не снял ее до конца.
— Завтра мерки похоронят своего кар-карта. Начиная со следующего утра они будут проходит в день более пятидесяти миль, и максимум через четыре дня будут здесь.
Эндрю обернулся к первой из карт, на которой красными стрелками были обозначены вероятные направления движения колонн противника. От стен Кева до самой Вазимы каждая дорога была оснащена ловушками, колодцы забиты камнями, мосты сожжены, дно каждого речного брода утыкано острыми кольями, лесные просеки завалены деревьями. После распространения рассказа о крестьянине, который перед приходом врага посадил ядовитых змей в бочку, где всегда хранились продукты, все гадюки в лесах были переловлены его последователями.
Эти тридцать дней дали им возможность вернуться, чтобы разрушить все, что могло пригодиться врагу, чтобы вывезти несколько тысяч тонн оставшегося продовольствия. Содержимое зернохранилищ было перевезено по воде на склады Рима или спрятано до лучших времен в северных лесах. Последние группы беженцев уже добрались до Рима своим ходом. Даже сейчас еще работали бригады, снимавшие рельсы к востоку от Вазимы. Сотни тони металла поступали в Рим. Он пойдет на изготовление пушек и винтовок или будет сохранен до тех пор, когда начнутся восстановительные работы.
Они успели сделать все это. Но успокаиваться было нельзя.
То, что мы сделали, наверняка замедлит их продвижение. — сказал бригадный генерал.
Эндрю повернулся к стоявшему в стороне Бобу Флетчеру, предоставляя ему слово.
— Вы знаете, что моя обязанность — снабжать армию провизией, — начал Боб, тщательно подбирая русские слова. — Исходя из нашего собственного опыта, мы можем приблизительно вычислить возможности орды.
Боб отступил к карте и обвел рукой территорию Руси.
— Наша земля между морем и лесом от Нейпера до Вазимы занимает около тридцати тысяч квадратных миль, почти столько же, сколько и штат Мэн. Прошедшие тридцать дней мерки находились к западу от Нейпера, продвигаясь вдоль военной железной дороги и вдоль Старой тугарской дороги, как вы ее называете. Там несколько миллионов этих ублюдков, более полутора миллионов лошадей и около полумиллиона голов других животных. Согласно докладу Буллфинча, поднимавшегося на своем броненосце вверх по Нейперу, все они по-прежнему там. Но они должны есть, а мы решили в этом не участвовать.
Последние слова Боб произнес особенно резко, и в шатре раздался одобрительный свист. Эндрю с гордостью наблюдал за собравшимися. Пять лет назад это были забитые крестьяне, покорно отправлявшие своих соотечественников в убойные ямы, открывавшие амбары с запасами продовольствия при нашествии орды.
Теперь они стали солдатами.
— Они выбрали лучшее время года для военного похода, и задержка на тридцать дней некоторым образом даже была им на руку, но недолго. Трава на русской земле набрала силу; каждый акр пастбища способен прокормить несколько десятков лошадей в течение дня. Сейчас в орде больше миллиона лошадей. Я подсчитал, что им требуется сто квадратных миль пастбища каждый день, около тысячи квадратных миль в неделю, и это без учета потребности в воде и пропитания для солдат. Мы выяснили, что в случае необходимости они могут питаться мясом запасных лошадей. Боб замолчал и снова посмотрел на карту.
— Другими словами, в данный момент армия мерков может пересечь Русь колонной в сорок миль шириной, по одному умену на каждую милю. В таком порядке они будут двигаться с наибольшей скоростью.
— И ударят по нас всей своей мощью, — предположил командующий 2-м корпусом Рик Шнайд, вертя в руках наполовину изжеванную сигару.
Эндрю кивнул.
— Тогда какого дьявола мы разоряем собственную страну? — воскликнул русский генерал.
Флетчер улыбнулся.
— Вот каковы мои предположения. Да, они способны передвигаться с большой скоростью. Но скорее всего вокруг Суздаля их собралось слишком много и провиант уже на исходе. Далее, продвижение по лесу для них сплошной кошмар, там он смогут проходить не более пятнадцати миль в день. Вся орда будет двигаться вслед за армией, создавая толчею при переправах через реки и испытывая недостаток продовольствия, поскольку, в отличие от прошлых, лет никто не предоставит им свои запасы. Возникнет напряженность. Тех. кто будет двигаться вдоль кромки леса или по берегу моря, ожидают еще большие трудности. Люди из команды Буллфинча будут совершать набеги на них. При каждом удобном случае они смогут высадиться на берег, истребить какое-то количество врагов и снова уйти в море. В лесу останутся партизанские отряды. По ночам они могут нападать на лагерь, а с рассветом укрываться в лесу. Эти раздражающие факторы заставят мерков держаться поближе к центру, что приведет к нехватке фуража.
«Все это означает еще, что будут безжалостно истреблять всех мерков, не только на поле боя, но и в тылу», — подумал Эндрю. Эта перспектива беспокоила его, но, когда он поделился своими сомнениями с Кэтлин, та холодно ответила:
— Они на нашей земле.
Тем временем Флетчер продолжал свой доклад.
— Наша земля пока еще достаточно богата, чтобы прокормить орду. Но с каждым днем им придется все больше затягивать пояса, и это замедлит скорость их передвижения. Армия подберет все, что можно, а остальным придется совсем туго.
— Но все же через неделю орда доберется до Вазимы, — произнес Шнайд.
Эндрю кивнул.
— Мы могли бы задержать мерков и здесь, как мы собирались месяц назад. Остановить их на неделю, а то и на месяц, и тогда меркам пришлось бы съесть всех своих животных, даже верховых лошадей, просто чтобы выжить. Но, по-моему, не стоит этого делать.
В шатре началось перешептывание.
— У нас здесь четыре корпуса на сорок миль фронта, — раздался голос из задних рядов. — А ведь на Потомаке мы сражались на вдвое большей территории всего тремя корпусами.
— И мы проиграли, — ответил Эндрю. — Мы потеряли там больше десяти тысяч солдат, пятьдесят четыре орудия и больше миллиона патронов. А сейчас, после двух месяцев сражений, у нас осталось чуть больше трех корпусов, в то время как число мерков мы сократили на десять процентов.
Эндрю немного помолчал.
— Я не собираюсь повторять свои ошибки. Вы и люди, которыми вы командуете, слишком дороги мне, чтобы рисковать попусту.
— Но мы целый месяц строили укрепления на холмах, — воскликнул молодой командир бригады,
