что со времен Вильгельма I[41] королем в Англии считается тот, кто владеет столицей и Вестминстером.
Анна ничего не ответила. Склонясь над тарелкой, она напряженно размышляла, но не забывала отдать должное блюдам.
– Весьма похвально, что тревожные новости не лишили вас аппетита, моя принцесса, – заметил барон. – Вы, словно добрый воин перед схваткой, едите за троих.
Анна хмыкнула. «Уж за двоих-то – это точно!»
Она выпила несколько глотков сладковатого красного вина. Стэнли ел не спеша, стальные налокотники явно мешали ему, но, привыкнув к доспехам, он не обращал на это внимания. Под его сине-голубым табаром, когда он, склоняясь через стол, наливал принцессе вина, переливались звенья кольчуги. На темные глаза барона ниспадала седая прядь.
– Сэр Томас, а отчего вы поведали обо всем мне прежде, чем его величеству?
Стэнли прищурился.
– Я мог бы ответить, что, как добрый христианин, чту обет, принесенный Генрихом Ланкастером. Но дело не только в этом. Несмотря на то что вы почти дитя, я считаю вас, принцесса, куда более рассудительной.
Анна отставила кружку и внезапно ощутила, насколько она устала. Да, она все еще слишком молода, чтобы нести столь тяжкий груз, слишком неопытна, чтобы разбираться в людях, слишком доверчива, чтобы помнить, что любой из приближенных может оказаться предателем и врагом. Ей так хотелось переложить хотя бы часть этого бремени на чьи-то сильные плечи.
Взять хотя бы барона Стэнли… Но ведь и он всего год назад служил королю Эдуарду, а его родной брат по-прежнему ярый йоркист. Неожиданно ей пришло в голову, что Томас Стэнли – верный рыцарь Маргариты Бофор, и с первого взгляда ясно, как сильно барон увлечен этой знатной дамой из рода Ланкастеров. А значит, Стэнли заинтересован в ее возвышении при Алой Розе, к тому же прекрасная вдова графа Ричмонда более чем благосклонно относилась к его поклонению.
И Анна решилась.
– Сэр Томас, вы оказались правы, обратившись ко мне, а не к королю. Ибо несчастный Генрих не уразумел бы из сказанного вами ни единого слова. Его разум снова в расстройстве!
Стэнли застыл с недонесенным до рта куском. Потом медленно отодвинул от себя тарелку.
– Дьявол!.. Простите, ваше высочество, но ничего не могло бы быть более некстати!
Он сокрушенно покачал головой, исподлобья глядя на принцессу.
– Дело в том, что я еще не все сказал, леди Анна. Лондон – эта вавилонская блудница Англии, – разочаровавшись в Ланкастерах, ждет Йорков.
– Как вас понимать?
Стэнли развел руками.
– Все просто. Когда люди бедствовали при Йорках, они хотели Ланкастеров и Делателя Королей. Теперь же они жаждут Йорков. Политика вашего отца привела к закрытию для Англии Бургундского рынка, а следовательно, подорвала его престиж в глазах купечества.
– Неправда! Отец сделал все возможное, чтобы эта торговля восстановилась.
– Так или иначе, именно с Эдуардом, зятем Карла Бургундского, связаны надежды торгового сословия привести в порядок свои дела. К тому же Эдуард IV столько задолжал лондонским банкирам, что вернуть свои денежки они могут только в том случае, если он вновь станет королем. Да, в Лондоне ждут его, и уже не раз королевские бейлифы разгоняли толпы, которые требуют показать им Эдуарда Йорка. И сейчас, когда вас так долго нет в столице, все больше народу бродит вокруг аббатства Вестминстера в надежде увидеть прекрасную королеву Элизабет с сыном и наследником Йорков на руках. В Лондоне хотят смены династий, однако немало и таких, кто считает Генриха VI святым. Если же распространится весть о том, что «святой» – обыкновенный безумец…
Взгляд Стэнли замер.
– Он очень плох? – с дрожью в голосе спросил он.
– По сравнению с тем, как было вначале, ему уже лучше. И все же…
Барон покачал головой.
– И все же ехать необходимо. Мы усадим его в закрытые носилки, а рядом будете скакать вы – принцесса Анна. Вы хороши собой, народ станет глазеть на вас, а не на короля. Вас чтут в Лондоне и как дочь Делателя Королей, и как жену полузабытого и оттого ставшего почти легендарным Эдуарда Уэльского. Одним своим присутствием вы сможете помочь Ланкастерам…
Анна отшатнулась и затрясла головой.
– Нет, нет! Король поедет в Лондон без меня. Он послушен, как дитя. А я… Уже сегодня вечером я собираюсь отправиться в Дувр, а оттуда – к супругу во Францию.
Стэнли загадочно взглянул на принцессу, и она вдруг залилась краской. «Он не может ничего знать! Никто не может знать об этом».
Но барон заговорил совсем о другом.
– Вольно же вам перелетать с одного берега Ла-Манша на другой, миледи. Особенно теперь, когда вы единственная из королевской семьи, кого можно показать англичанам, единственная, кто может исполнить хоть какие-то монаршьи обязанности.
– О, это уж чересчур, барон! Всего год назад я была никому не известной монастырской воспитанницей, а сегодня вы хотите…
– Не обольщайтесь, ваше высочество. Но обязанности короля Генриха сейчас ничтожны. Необходимо, чтобы его хоть изредка видели на людях, в храмах или на приемах. Все остальное взял на себя ваш отец. Он – истинный государь, принцесса.
Хотел Стэнли этого или нет, но последние его слова прозвучали жестко.
Анна плотно сжала губы. «Видит Бог, тебе хотелось бы находиться на его месте. Но ни ты, ни кто другой, сколько бы раз вы ни меняли цвета роз на своих шляпах, никогда не смогли бы стать им, никогда не сумели бы подняться выше интересов партий и родовых распрей!»
– Если эти обязанности, как вы изволили заметить, столь ничтожны, то не лучше ли мне все-таки постараться ускорить прибытие в Англию принца и королевы с войсками?
Стэнли печально улыбнулся.
– Клянусь раем и адом, миледи, даже ваш отец уже не верит, что Маргарита Анжуйская поспешит на помощь королю.
– Как прикажете вас понимать? Королева Маргарита собрала войска во Франции и, зная о прибытии Эдуарда в Англию, готова двинуться на помощь Делателю Королей.
Барон покачал головой. Теперь в его лице не было больше ничего мальчишеского. Глубокие борозды, залегшие у рта, сразу состарили его.
– Как это звучит на латыни – Duobus certantibus tertius gaudet[42]. И ваша августейшая свекровь, миледи, придерживается именно такой точки зрения. Она не станет спешить в Англию, а выждет. Либо Эдуард разобьет войско вашего отца и уничтожит Делателя Королей, и тогда она вернется со свежими силами и даст ему решительный бой, либо Уорвик ослабеет в войне с Йорками, и тогда она сможет диктовать ему условия.
– О Небо! Но ведь так она погубит все дело! Если королева не поспешит в Англию и позволит Эдуарду одержать верх, она никогда больше не сумеет отвоевать трон! Нет, мне действительно необходимо быть во Франции, чтобы убедить их помочь отцу разделаться с Йорками.
Стэнли задумчиво потер переносье.
– Что-то не припоминаю, чтобы кому-нибудь удавалось в чем-либо убедить королеву. Что же касается принца, я его почти не знаю, но поговаривают, что он никогда ни на что не решится без дозволения матери. Простите, принцесса, если я ошибаюсь.
Анна прикрыла глаза. В памяти всплыла рука Эдуарда с занесенным хлыстом, она словно заново ощутила ослепляющую боль от ударов в спине и плечах.
– Еще месяц назад я написала принцу Уэльскому. Он не ответил.
– Нет, ответ прибыл. Письмо вашего супруга уже неделю хранится в ваших покоях в Вестминстере.
– Почему же вы не захватили его?
