— Рик, пошли на север приданный тебе кавалерийский дивизион. Пусть дойдут хоть до Северного полюса, если потребуется. Надо немедленно выяснить, что там происходит.
Он взглянул на солнце, поднимавшееся над деревьями. День обещал быть знойным, это чувствовалось уже сейчас. Жару усугубляли пожары и бесконечная стрельба. К полудню людям придется тяжко.
Внутренний голос нашептывал ему, что разумнее было бы отойти еще дальше — туда, где окопались 3-й и 11-й корпуса. Они находились всего в десяти милях от конечного пункта железной дороги, и в случае чего оттуда легче уносить ноги.
Он снова посмотрел на карту. Жаль оставлять эту позицию — очень уж удобна гряда холмов, тянувшаяся с севера на юг и возвышавшаяся над равниной на пятьсот футов. Если расчистить от леса все подступы, здесь можно уложить тысяч двадцать-тридцать этих дикарей, не понеся почти никаких потерь. Другой такой оборонительной позиции не найти до самой Шенандоа. Ведь приказ был — нанести врагу максимальный урон, да и Пэт не привык сдавать местность без боя.
— Так мы отступаем? — спросил Рик.
Пэт вытащил новую сигару, откусил кончик и раскурил ее. Шум битвы усилился, дым клубами валил из-за деревьев.
— Здесь чертовски уютное местечко. Если они хотят его приобрести, пусть уплатят соответствующую цену.
— Сэр! «Питерсберг» заходит в гавань!
Эндрю оторвался от груды донесений, заваливших его стол. Хотя Винсент, как начальник штаба, мог заходить к Эндрю в любое время, ему очень хотелось отчитать молодого человека за столь бесцеремонное вторжение. Но тут до него дошел смысл сказанного.
— «Питерсберг»?! Какого черта ему здесь надо?
— Бог его знает. Вышел из тумана несколько минут назад, насквозь продырявленный.
Выскочив из-за стола, Эндрю бросился к дверям. Утренний туман поднимался с моря тонкими полупрозрачными лентами. В другое время Эндрю не преминул бы полюбоваться этим зрелищем — рассеивающийся под первыми лучами солнца туман над морем так напоминал ему Мэн.
При виде покореженного и покрытого копотью броненосца у Эндрю сжалось сердце. Положение обязывало ждать капитана с докладом в кабинете, а не мчаться на пристань встречать судно. Однако в данном случае он не мог усидеть в штабе, он лишь старался идти с достоинством, не переходя на бег. Весть о приходе «Питерсберга» уже распространилась по всему порту. Солдаты выбегали из дверей складов и, прикрыв глаза от солнца, рассматривали корабль. Бригады, работавшие на железнодорожной станции, побросали свои дела и кинулись на пристань.
— На нем адмиральский вымпел, — озабоченно заметил Готорн. — Если это и вправду Буллфинч, то, значит, наша блокада накрылась.
Эндрю предпочел промолчать, потому что боялся того же самого.
Они шли между длинными рядами пакгаузов, которые на время заслонили от них корабль. Эндрю услышал, как произносят его имя, и, оглянувшись, увидел, что сотни взбудораженных людей устремились вслед за ним, желая выяснить, в чем дело.
— Эндрю! — Из переулка вынырнул запыхавшийся Эмил. — Увидел его из окна госпиталя. Уже послал на пристань санитарные машины.
Эндрю кивнул, по-прежнему храня молчание. Наконец, повернув за угол последнего пакгауза, они увидели «Питерсберг», который подходил к причалу, подняв пену за кормой. Из открытых орудийных портов свисали шланги, по которым насосы выкачивали из трюма воду.
На мгновение Эндрю даже приостановился. Весь правый борт судна представлял собой сплошное месиво. В броне зияло пять крупных пробоин.
— Полюбуйтесь, сэр! — проговорил Готорн. — Просто сито!
Толпа с криками изумления и ужаса высыпала на пристань, чтобы как следует разглядеть, что произошло с флагманом Восточного флота. Открылась погнутая дверца бортового люка, и появившиеся матросы стали ловить концы, которые им бросали с пристани. Корабельную машину остановили, из трубы вырвался последний столб дыма, и судно мягко стукнулось бортом о причал. Люди на причале накинулись на моряков с расспросами. Эндрю взглянул на Винсента, и тот понял его без слов. Вскарабкавшись на груду ящиков, загромождавших пристань, он вытащил револьвер и выстрелил в воздух. Мгновенно все внимание переключилось на него.
— Эй, вы, охламоны! — завопил Винсент. — Что вы раскудахтались, как потревоженный курятник? Живо отправляйтесь по рабочим местам!
Все ошарашенно уставились на него разинув рты. Вдали послышалась сирена «скорой помощи», и на главной улице, спускавшейся к пристани, показался белый фургон с брезентовым верхом.
— Послушайте! — продолжил Винсент уже нормальным голосом. — Ясно одно — корабль где-то сильно потрепали. Надо доставить раненых в госпиталь. Так что лучше разойдитесь и дайте проехать санитарным фургонам. Я обещаю: когда мы выясним, что случилось, то сообщим об этом всем подразделениям. Главное — сохранять спокойствие. У вас есть работа, и надо закончить ее побыстрее.
Люди неохотно поднялись обратно на холм, возбужденно переговариваясь. Первый санитарный фургон въехал на причал. С судна перекинули трап и спустили по нему раненого на носилках. Обе его ноги были оторваны выше колен. Моряк был в полубессознательном состоянии и моргал из-за яркого света. Когда его проносили мимо Эндрю, их глаза встретились. Эндрю прикоснулся к плечу раненого.
— Теперь ты дома, сынок, — прошептал он.
Моряк порывался что-то ответить, но Эмил, бесцеремонно отодвинув Эндрю в сторону, пощупал лоб раненого и велел санитарам поскорее нести его в фургон.
Эндрю молча, стараясь не показывать своих чувств, наблюдал за тем, как с судна выгружают изувеченных людей с почерневшими, обожженными лицами и пропитанными кровью повязками. За ними по трапу спустились раненые, способные ходить самостоятельно. Некоторые из них пытались отдать Эндрю честь, но он лишь махал рукой, чтобы они не тратили времени даром.
Наконец появился Буллфинч. На трапе он остановился в растерянности, словно школьник, не решающийся сообщить о провале на экзамене.
Эндрю сделал знак, чтобы адмирал следовал за ним, и направился в дальний конец причала.
— Нас разбили наголову, сэр, — произнес Буллфинч сдавленным голосом.
Эндрю посмотрел на низенького адмирала, которому, как и Готорну, было всего двадцать семь лет.
— Расскажите, как это произошло.
Он выслушал рассказ моряка, не прерывая его.
— Простите меня, сэр, — выдавил из себя в заключение Буллфинч и обреченно склонил голову.
Эндрю потрепал молодого человека по плечу. Он знал по собственному опыту, какие чувства тот испытывает: он сам не смел показаться на глаза Калину после того, как мерки окружили и уничтожили 3-й корпус республиканской армии и им пришлось в беспорядке отступать к Нейперу.
Посмотрев еще раз на изуродованный «Питерсберг», он вдруг осознал масштаб происшедшей катастрофы. Бантаги совершили невероятный скачок в техническом развитии и стали выпускать суда и орудия, которые не только не уступали, но и превосходили те, что имелись у людей. Смутное подозрение, зародившееся у него уже давно, к несчастью, подтвердилось: Гаарк больше не догонял их, он шел впереди. Конечно, Фергюсон мог, постаравшись, еще больше усовершенствовать их оружие и повысить боеспособность, но тому несомненному техническому превосходству над противником, каким обладала Республика во всех предыдущих войнах, настал конец. Он чувствовал, что люди, столпившиеся вокруг пристани, тоже понимают это. На протяжении многих лет, вооруженные гладкоствольными ружьями, а затем нарезными мушкетами и винтовками нового образца, они падали под пулями, гибли в сражениях, но они знали, что сила на их стороне. Разгром «Питерсберга» лишил их этой уверенности.
Однако сейчас необходимо понять, как это поражение отразится на развитии событий в ближайшем будущем.
— Сэр, я посылал вперед своего помощника. Он предупредил вас о том, что произошло?
