— Сержант Жадович будет нас сопровождать, — сообщил Пэту Шнайд. О'Дональд обернулся, ожидая увидеть обычного русского сержанта — седобородого сорокалетнего мужика, обладающего несладким характером, но по-отечески заботящегося о своих солдатах. Вместо этого его удивленному взору предстал мальчик девятнадцати, в лучшем случае двадцати, лет. Однако холодные, беспощадные глаза мгновенно выдавали в нем прирожденного солдата. Пэт почувствовал странную ауру, окружавшую молодого сержанта. Что бы ни случилось, этот юноша выйдет невредимым из любой передряги, и потому другие солдаты будут тянуться к нему и беспрекословно выполнять его приказы.
— Так, господа начальники, зарубите себе на носу одну вещь. Как только мы выйдем за стену, главным буду я. Я скажу: «Стой!», и вы стоите. Говорю: «Ложись!», вы лежите. Следите за мной. Не вздумайте и пикнуть, а если я начну драпать со всех ног, вам лучше не отставать. Понятно?
Пэт осклабился:
— Договорились, солдат.
— Я вам вот что скажу, начальники. Это задание мне не по душе. Очень не хочется, чтобы во время моего дежурства ухлопали генерала, а то и двух. Вы точно хотите увидеть все своими глазами?
Пэт кивнул.
Юноша отвернулся и сплюнул на землю.
— Его превосходительство господин полковник все еще в госпитале. Может, подумаете еще раз, стоит ли вам это делать?
— Сержант, я был бы дерьмовым генералом, если бы боялся увидеть то, с чем имеют дело мои солдаты.
— Отлично, сэр, но если вас убьют, то виноваты будете вы сами, а не я и не мои люди.
Пэт с трудом сдержал улыбку. Сержант Жадович был чертовски хорошим воином. Он не просто прикрывал свою задницу, но позаботился еще и о том, чтобы уберечь от неприятностей свое подразделение. Этот поступок принесет ему уважение всей его роты, и солдаты еще долго будут вспоминать у костра о том, как сержант поставил на место генерала.
Пэт поймал взгляд Жадовича, давая ему понять, что прекрасно понимает суть игры, которую тот затеял. На лице сержанта промелькнуло облегчение, но он все еще не сводил глаз с О'Дональда. Наконец Жадович пожал плечами и направился к южной стене бани, взмахом руки приказав своим людям следовать за ним.
Добравшись до стены, юноша тихо сказал что-то солдату, залегшему между двумя разрушенными мраморными колоннами. Солдат кивнул, шепотом ответил Жадовичу и показал налево.
Сержант залез на груду обломков, на мгновение приподнял голову, соскользнул вниз и жестом приказал своему отряду поторопиться. Когда мимо него прополз Пэт, Жадович процедил сквозь зубы: «Ждите меня за разбитой зеленой дверью».
Взобравшись на развалины стены, Пэт бросил взгляд налево, где раньше находились их внешние укрепления. Их не было видно из-за снегопада. Спустившись ползком с другой стороны, Пэт наткнулся на гниющий труп бантага. Перепрыгнув через мертвого врага, он наступил на обломок черепицы и чуть не вывихнул себе лодыжку из-за того, что его нога заскользила по покрытой льдом мостовой. Низко пригнувшись, Пэт добежал до зеленой двери и нырнул внутрь здания. Помещение, в котором раньше, по- видимому, находилась посудная лавка, выглядело так, будто сюда нанес визит слон. В середине комнаты расположилась группа солдат, кипятивших на костре чай. Они почти не обратили внимания на пробегавших мимо них Пэта и Рика. В одной из стенных ниш вповалку под одеялами спали еще несколько бойцов. Добежав до задней стены лавки, Пэт протиснулся сквозь проделанную в ней дыру, пересек находившийся за домом сад и оказался в другой горшечной лавке.
Так они преодолели еще два квартала, петляя по заваленным обломками домов улицам и проскальзывая сквозь руины заброшенных зданий. Один раз, когда рядом разорвались два пущенных из мортир снаряда, им пришлось спешно нырять под каменный верстак. Шум боя не смолкал, и чем ближе они подбирались к передовой, тем более оглушительным он становился. Оказавшись во дворе виллы в третьем квартале, Пэт на мгновение задержался и обменялся парой слов с пятью-шестью ранеными, которых санитары относили обратно в штаб корпуса, а оттуда в главную канализационную шахту. Солдаты получили свои раны в ближнем бою; все они были крайне измотаны, глаза их ввалились от усталости.
Неподалеку несколько солдат мастерили из фляжек самодельные гранаты, запихивая в них смесь из пороха, гвоздей и каменных осколков, вставляя запал и заливая горлышки расплавленным воском. Когда Жадович позаимствовал пару таких гранат, солдаты недовольно заворчали, но тут же притихли, увидев перед собою двух генералов.
Жадович осторожно скользнул к полуразрушенной стене бывшей мастерской колесника, переговорил с командовавшим этим подразделением лейтенантом и вернулся к Пэту и Рику.
— Здесь конец пути, — прошипел он. — За следующим поворотом начинается ад.
Жадович мог этого и не говорить. Несмотря на продолжавшийся снегопад, Пэт и сам видел, что улица впереди была окутана густыми клубами сизого дыма. В воздухе свистели пули, где-то рядом раздавались взрывы мортирных снарядов.
Пэт скосил глаза на Рика, присевшего на корточки возле него.
— Напоминает мне Спотсильванию.
— Скорее, Колд-Харбор, только здесь еще хуже, — отозвался Шнайд.
— Слушай, нет никакого смысла вдвоем лезть под пули. Давай облегчим работу нашему другу сержанту. Ты все это уже видел, а я еще нет.
— Без вопросов, генерал. Я-то еще дома наслужился в пехоте, в то время как ты прохлаждался в артиллерии. Погуляй, разомни косточки, — я тебя здесь подожду.
Пэт ухмыльнулся и перевел взгляд на Жадовича, который сокрушенно покачал головой:
— Вы играете со смертью, генерал.
Отлепившись от стены, Жадович со своими людьми пробрался в боковую комнату. Пэт последовал за ним и увидел, что здесь находилась уборная, в которой были сорваны все сиденья. Узкий лаз вел вниз, в канализацию. В комнате они встретили лейтенанта с тремя его подчиненными. Завидев отряд Жадовича, они всучили им коробку галет, ящик с тысячью патронами и несколько фляжек со свежей водой.
Взвалив на плечи этот дополнительный груз, — Пэту доверили нести связку из шести фляжек — они спустились на дно уборной. Раньше тут была проходившая под всем кварталом труба, по которой в канализацию сливались нечистоты. Но труба была слишком узкой, чтобы по ней мог проползти взрослый мужчина. За последнюю неделю солдаты расширили этот проход и докопались до канализации, после чего прорыли лаз к соседнему кварталу. Пэт на четвереньках прополз по туннелю вслед за своими проводниками и вылез наружу в еще одной уборной, находившейся в здании на другой стороне улицы. Бдительный часовой чуть не проткнул возглавлявшего отряд Жадовича насаженным на винтовку штыком. Однако тут же навстречу гостям протянулись дружеские руки, мигом подхватившие ящик с боеприпасами и галеты. Когда из дыры в грязном полу показался Пэт, солдаты вытянулись было в струнку, но генерал скомандовал им «вольно».
Он огляделся вокруг. Узкое длинное помещение с обрушившимся в результате обстрела цилиндрическим сводом раньше явно служило винным складом. Однако сейчас о вине здесь напоминали только разбросанные повсюду осколки сотен амфор. Чтобы защитить себя от падающих сверху бомб и снарядов, солдаты поверх стеллажей для амфор положили обломки потолочных балок, на которые навалили битую черепицу, кирпичи, выбитые двери и прочий хлам.
Похожая на пещеру комната, где они оказались, являлась штабом полка и полевым лазаретом. Пэт сразу заметил капитана, который раздавал приказы входящим и выходящим из штаба людям, и, безошибочно определив в нем командира полка, стремительно направился в его сторону.
Сидевший на корточках офицер взглянул на ирландца ввалившимися от усталости глазами и, не делая попытки подняться, вяло вскинул руку к виску.
— Капитан Петров из Восьмого Муромского, сэр. Командую этим полком.
— Отдыхайте, капитан.
О'Дональд отвязал одну из доверенных ему фляжек с водой и протянул ее офицеру. Тот кивком поблагодарил Пэта, но сразу же передал фляжку своему старшему сержанту и двум находившимся поблизости лейтенантам, заслужив этим поступком молчаливое одобрение ирландца. Только после того как
