выпадет именно на его долю. Чтобы он мог с блеском завершить то, с чем не справился прежде, – подчеркнул герцог. Эврар не стал возражать, заметив только, что вполне можно использовать в своих целях и мальчишку Ги.
– Это еще зачем? – удивился герцог. – Ведь он считает, что Эмма должна достаться ему на основании давнишней помолвки?
– И пусть продолжает считать. – Эврар закусил ус. – Эта рыжая – странная особа. Когда-то она едва не пронзила Ролло стрелой, долгое время ненавидела его как злейшего врага. Но что-то изменилось. Я сам видел – теперь она смотрит на него совсем иначе. Опять же эти слухи, что она стала его наложницей… Если бы в ней теплилась хоть искра той ненависти, что я видел в аббатстве Гилария, она бы скорее взяла грех на душу и наложила на себя руки, чем позволила бы коснуться себя. Нет, она не смирилась, тут нечто иное. Как знать, может теперь она и сама не хочет, чтобы ее похитили. Ги же послужит приманкой. В конце концов они помолвлены. К тому же мальчишка состоял в свите Роберта и наверняка знает, как организовывались прежние похищения и почему они окончились неудачей. Я завтра же переговорю с ним и сообщу, что король поручил мне освободить свою племянницу. Ги верит мне, и этим следует воспользоваться.
Ренье устало снял тесный золотой обруч и провел узкой смуглой рукой по гладкому темени.
– Изрядная мне достанется невеста, – презрительная усмешка зазмеилась на его губах. – Делит ложе с Роллоном и его братом, к тому же влюблена в мальчишку Ги. Впрочем, Бог ей судья. Когда она станет моей, я сделаю из нее настолько добродетельную матрону, что она поопасется и думать о других мужчинах.
Эврар вдруг широко ухмыльнулся:
– Уж не ревнуете ли вы ее, мой господин?
– Ты глуп, Меченый, – сухо бросил Ренье. – Да блуди она хоть со всеми викингами Нормандии, я бы взял ее и тогда из-за ее королевской крови. Но довольно об этом. Завтра доставь ко мне Ги Анжуйского под предлогом, что я готов помочь ему, ибо возмущен готовящимся беззаконным союзом между беззащитной девушкой и убийцей ее приемной матери. И смотри же – ни слова лишнего.
– Вам не следует унижать меня, мессир, считая никчемным болтуном, – уходя, заметил Эврар. – Для меня вопрос чести оправдаться перед вами за допущенный промах. К тому же у меня с Роллоном свои счеты.
Поймав недоуменный взгляд герцога, он пояснил:
– Этот пес присвоил моего коня!
Глава 6
– Так что же все-таки говорил Роберт Парижский, предлагая Рольву руку этой рыжей девки? – растягивая слова, в который уже раз спросила Снэфрид. Она покоилась на низкой лежанке, покрытой полостью из собачьих шкур. В помещении удушливо пахло мокрой шерстью, и этот запах смешивался с запахом горящего торфа в очаге и ароматом развешанных по стенам хижины связок сухих трав. Прозрачный дымок поднимался к закоптелым балкам перекрытия и ускользал через прорубленное в скате крыши отверстие.
Рагнар отвел взгляд от разложенных на ларе странных предметов – чучела совы, черепов, ножей, узкогорлых стеклянных сосудов – и повернулся к Снэфрид. Они находились в лесной лачуге старой колдуньи Тюры, куда Лебяжьебелая позвала его. Снэфрид лежала, закинув руки за голову, и свет очага теплыми бликами скользил по ее обнаженным предплечьям. Она была очень сильной, эта женщина-воительница, но вместе с тем гибкой и мягкой. Сходясь с ней, Рагнар чувствовал себя охотником, поймавшим голыми руками дикую рысь. Однако датчанину стало не по себе от того, что, едва покинув его объятия, Снэфрид вновь заговорила о своем левше.
– Я уже все сказал, Сванхвит, – тяжело прохрипел он. – Ролло променял воинскую славу конунга на союз с христианами. Его меч заржавеет в ножнах, пока он будет охотиться на туров с Робертом Парижским.
Он вдруг рывком притянул женщину к себе и горячо зашептал:
– Оставь его, Сванхвит! Зачем он тебе? Я сделаю тебя своей королевой. Датский флот недалеко от нормандского побережья. Давай присоединимся к ним! У меня хватает преданных людей, пройдет немного времени – и мы станем сильными. Ты приносишь удачу – это известно всем. С тобой Харальд разбил своих недругов в Хаврсфьорде, а Ролло Левша стал конунгом этой земли. Но теперь он забыл, кем ты была для него, и готов променять свою валькирию на эту рыжую шлюшку, которую сам же ранее отдал своим воинам. А чего стоит правитель, потерявший голову от той, которой попользовались его люди? Он жалок, Снэфрид, и не заслуживает любви.
Тяжелый взгляд Снэфрид Рагнар не мог долго выдерживать. Он прикрыл глаза и припал лбом к ее ключице, вдыхая звериный запах ее тела, смешанный с дурманящими ароматами мускуса и нарда. В тишине зазвучал голос женщины:
– Но ведь даже Роберту он сказал, что хочет отдать Эмму Атли?
Рагнар почувствовал, как закипает злость. Эта женщина не слушала его. Будь на ее месте другая, он ударил бы ее. Но в Снэфрид было нечто загадочное. Он боялся ее, испытывая почти суеверный страх перед ней. Владеть ею было все равно что подчинить себе существо иного мира – богиню, эльфа или самку тролля. У Рагнара было много женщин, но ни одна не волновала его так, как Снэфрид.
– Это пустые слова, – задумчиво проговорил Рагнар.
– Если он так говорит – так и будет. Не было случая, чтобы Ру изменил слову.
– Есть в этом мире вещи посильнее слов. И тяга Рольва к рыжей Эмме сильнее его воли.
Снэфрид шумно задышала, но Рагнар не обратил на это внимания.
– Великий Ролло Нормандский становится ничтожен и безрассуден в ее присутствии. Он позволил себе даже отчитать меня, решив, что это я направил ее к вам в опочивальню! И это случилось при траллах, таскающих навоз! Я едва удержался, чтобы не убить его на месте.
«Едва удержался!» – усмехнулась Снэфрид. Этот Рагнар, несмотря на свою воинственность и дерзость, стерпел, когда Ролло свирепо упрекнул его за злостную шутку, сыгранную датчанином. У Рагнара хватило мужества признать свою вину, но, стушевавшись под каменным взглядом конунга, он только и пробормотал, что был в этот день слишком пьян. Позднее датчанин, как ни в чем не бывало, сопровождал Ролло на охоте. В нем хватает непокорности, он вероломен, нетерпелив. Рано или поздно он предаст. Обиженную на мужа Снэфрид именно это и привлекало в датчанине – отдаваясь ему, она словно мстила Ролло.
– Что такое ты сказал о датском флоте? – лениво спросила она, ласково отбросив с желтых, как у барса, глаз викинга длинные свалявшиеся пряди.
Рагнар оживился:
– Когда мы бились с датчанами, Снэфрид, у стен Руана, я не только рубил направо и налево, но и думал о своей выгоде. Теперь я помышляю о том, чтобы примкнуть к ним, – они звали меня. Давай же уйдем вместе, моя валькирия. Оставь Ролло, пока эта рыжая окончательно не полонила его, пока ты еще в силах причинить ему боль, пока он не избавился от тебя, как от надоевшей игрушки. Я сделаю тебя своей королевой! Мы уйдем к данам, совершим рейд на Луару и покорим тот край. Там богатые земли, дикие и плодородные, мы станем правителями, Снэфрид. Вот тогда-то придет и мой черед поквитаться с Левшой. Я швырну его связанным к твоим ногам!
Глаза Рагнара вспыхнули, зубы сверкнули в хищной и страстной усмешке.
– Много людей пойдет за мной, Сванхвит! Все, кому надоело быть надсмотрщиком над франками, все, кто еще жаждет славы и в ком жив дух настоящих воинов. Молю тебя, моя валькирия, идем со мной!
Он покрывал исступленными поцелуями ее запрокинутое лицо, губы, горло.
Снэфрид в задумчивости разглядывала Рагнара, словно видела впервые. Глубокая борозда залегла у нее между бровей. В том, что говорил Рагнар, был свой смысл. Однако Снэфрид еще не чувствовала себя окончательно побежденной. И ей так же тяжело было расстаться с Ролло, как вырвать сердце из груди. Наконец она отстранилась и села. За затянутым бычьим пузырем окошком затеплился свет нарождающегося дня. Женщина встала с грубого ложа и потянулась за одеждой.
– Нам пора возвращаться, Рагнар. Я… Я услышала твои слова. Но не думай, что я с маху променяю то, что имею, на призыв голодного волка.
Рагнар хмуро глянул на нее. Его больно задело равнодушие, с каким отнеслась Снэфрид к его словам. Но он не смел открыто выразить свой гнев. Поэтому он молча оделся и, лишь когда начал возиться с тугой пряжкой ремня, сердито заметил, что Ролло давно готов променять ее на племянницу франкского
