– По словам Шелби, мертв. Я ей поверила. Сдавленный вздох Люка доставил Джесси угрюмое удовольствие. Он не хотел этого слышать. Хорошо. Потому что это было только начало. Ему еще предстоит узнать много интересного.
– А к тому моменту, когда ты нашла меня в сторожке, я был без сознания.
– Да, и сначала я подумала, что ты тоже мертв. Из раны на голове шла кровь, и ты весь похолодел. Я нашла какие-то бинты и стала тебя перевязывать, и тут ты пришел в себя и попросил – даже стал умолять, – чтобы я тебя не покидала.
– А я знал, с кем я разговаривал?
– Я думала, что ты знаешь. В противном случае я бы не осталась.
«К тому моменту ты уже причинил мне достаточно боли своим романом с моей собственной сестрой».
– Я звал тебя по имени? – спросил Люк.
– Нет, мерзавец, ни разу! – От боли Джесси даже не сразу смогла ответить. – Ты был ранен и весь посинел от холода. Если бы я не осталась, ты бы замерз насмерть.
Она продолжала свой рассказ, не ответив на его вопрос. Он бредил, то теряя сознание, то вновь приходя в себя. Джесси хотела отправиться за помощью, но он не отпускал ее, и в конце концов они оба уснули.
– А когда я проснулся? – спросил Люк, изучая ее лицо. Джесси сердито отвернулась, не желая встречаться с ним взглядом. Продолжать было все труднее и труднее.
– Все было не совсем так, – сказала она прерывающимся голосом. – Я проснулась от того, что ты целовал меня и говорил мне о том, как сильно ты во мне нуждаешься. И после этого все произошло очень быстро. Прежде чем я поняла, что ты делаешь, все уже было кончено. Ты был уже…
«В тебе?» – молча, одними глазами, спросил Люк. Но вслух он задал совсем другой вопрос, единственный, на который она не могла ответить честно.
– Ты пыталась остановить меня?
– Да, – ответила Джесси таким образом, как будто это слово далось ей с величайшим трудом. Кровь прилила к затылку, уязвленная гордость закипала в ней. Она говорила правду – по крайней мере, ту правду, которую Люк должен был знать. В ее теперешнем состоянии Джесси не могла унизиться настолько, чтобы рассказать ему, что сначала она хотела заниматься с ним любовью, что мечтала об этом с того самого вечера, когда он впервые поцеловал ее в залитом луной заливе. И тогда, в сторожке, она проснулась от счастья, от баснословного ощущения его горячих губ на своей шее. Люк прижимал ее к себе, гладя по волосам и стеная от желания. И она выпустила на волю свое собственное влечение. Его страсть расплавила ее… пока Люк не вымолвил чудовищные слова, которые она никогда не сможет забыть.
И тогда Джесси потребовала, чтобы он остановился! Господи, да она умоляла его, но Люк находился в каком-то ужасном заблуждении. Он считал, что рядом с ним Шелби, и ничто больше не имело значения. Он не знал, что лишает Джесси девственности и что это слишком большое потрясение для шестнадцатилетней девочки. Ей пришлось убедить себя в том, что он об этом и не подозревал, иначе она убила бы его при первой же возможности.
– Джесси… – Его суженные глаза смотрели на нее испытующе, а ответный взгляд Джесси был ледяным. Она хотела, чтобы Люк узнал, какую невыносимую боль причинил ей.
– Да, – сказала она. – Я пыталась тебя остановить. Я умоляла тебя остановиться.
– Но я не остановился. Ты ведь это хочешь сказать? Что я принудил тебя, что я тебя изнасиловал? Если это было так, почему ты не подала на меня в суд? Может быть, мои воспоминания о той ночи спутались, но одно я помню четко – женщина в моем сне хотела меня, она была очень страстная. Она не сделала ни одной попытки остановить меня, пока я не…
Люк замялся, смущенный. Кажется, он начал понимать, что именно произошло той ночью.
– Пока ты не сказал ей, что любишь ее и хочешь оставить ребенка? – отрезала Джесси тихим и жестким голосом. – Пока ты не назвал ее именем другой? Именем ее сестры? Господи, Люк, я кричала на тебя, я била тебя, я делала все, что могла, чтобы ты понял, что я не Шелби! Но ты был охвачен яростью. Ты прижимал меня так, как будто пытался что-то доказать, как будто пытался заставить меня – или ту женщину, за которую меня принимал, – ответить на твою страсть. Да, Люк, да! Я считаю, что это было изнасилование.
– Господи, – выдохнул Люк, отстранившись и глядя на нее с недоверием. Чувство вины и раскаяния отразилось на его лице. Он сжал челюсти, как будто на него что-то давило. А потом, явно не в состоянии собраться с мыслями, он наконец выпустил ее из– своих объятий и сел, опустив плечи.
Джесси отвернулась от него. Он не мог сказать ничего, что помогло бы ей забыть ту страшную ночь. Его голос преследовал ее, как пронзительные крики птиц в небе. «Не уходи, Шелби, – хрипло умолял ее Люк. – Я люблю тебя. Я хочу этого ребенка…»
До этого момента Джесси не знала о беременности своей сестры. Она пыталась оттолкнуть Люка, но он словно обезумел. Он держал ее так крепко, почти растянув на полу, как будто это был единственный способ удержать ее, как будто он мог заставить ее признаться в том, что она любила его. И мучительнее всего было то, что она – Джесси – действительно любила Люка. Или любила именно до этого момента.
Теперь, погруженная в молчание, Джесси пыталась стереть это происшествие из своей памяти. Ей нужно было сосредоточиться только на одном – на том, чтобы пережить это испытание. Если она сможет собраться, найти в себе силы встать, ей, возможно, удастся освободиться от него, покинуть навсегда. Сев на земле, она почувствовала, как рука Люка коснулась ее руки.
– Чья она дочь? – спросил Люк. Сердце Джесси замерло. Этого вопроса она страшилась больше всего на свете. Она попыталась вывернуться, но Люк ее не отпустил. Словно внезапно осознав все, он схватил ее за запястье и развернул к себе.
– Я спрашиваю о Мэл, – повторил он упавшим голосом, почти шепотом. – Она моя дочь, Джесси? Наша?
У Джесси не было сил сопротивляться ему, а Люк явно был доведен до того предела, за которым его
