одиноко сидящая жертва пожара в их рядах. Его нисколько не волновало, когда люди в ужасе смотрели на него. Он уже привык к этому. Его собственный отец выказывал отвращение и обвинял его в ужасных вещах, включая и свой собственный поджог. Его старик давно считал собственно сына и наследника большим разочарованием; все семейное общение оборвалось уже давно, и поддерживалось разве только через адвокатов, всегда грозивших вычеркнуть его из завещания. Но это его тоже не волновало. Да пошли они все! Он прислонил огромную коробку попкорна к своему колену, пока утолял жажду колой, которая наверняка содержала достаточное количество сахара и кофеина, чтобы и мертвого поднять. Но ему не нужны были искусственные стимуляторы. По правде говоря, он процветал на них, включая шумные яркие фильмы со всевозможными спецэффектами. Остросюжетные фильмы про шпионов были его любимыми, но больше всего его удивляло, когда секретные агенты носили наушники, расхаживая по комнате и болтая по телефону. Устройства беспроводной связи выглядели также как микрофоны рок певцов, хотя возможно так оно и было на самом деле. Возможности прослушивания были весьма обширны. Недавно он перешел на использование надежной электронной почты. Он практически не использовал телефоны, за исключением сотовых, оснащенных электронными устройствами и чипами глобальной системы навигации и определения положения. Он дал такой телефон Джону Карпентеру вместе с инструкцией по его использованию на случай выезда за пределы Соединенных Штатов. Согласно спутниковому слежению, Карпентер сейчас находился в Мексиканском Заливе, а в соответствии с другими источниками, он оказался там, преследуя Анджелу Лоу. Поджигатель знал, что Лоу была достаточно умна, чтобы попытаться замести следы. Она уже проделывала это прежде. Но он был уверен, что Карпентер даже не додумается замести свои, а его следы приведут его прямо к ней. «Это может сработать», — размышлял он, засовывая еще одну горсть попкорна в рот. Он жевал медленно, чувствуя привкус подсолнечного масла и соли. Возможно, он убьет двух зайцев одним выстрелом. Это будет ловко и аккуратно, хотя возможно чересчур ловко и аккуратно, по его мнению. Он просто обожал невоздержанность, как в фильмах.
Анджела подошла к ближайшему пресноводному ручью, впадающему в океан, и вылила содержимое ведра, которое несла. «Это не будет считаться загрязнением Земли», — подумала она, когда промывала ведро. Это больше походило на вклад в течение жизни. Вода приятно холодила ее горячую кожу. Она плеснула немного себе в лицо, испытывая невероятное блаженство, представляя себя безмятежно лежащей на дне ручья, точно те гладкие камушки, над которыми журчит кристальная вода. А если жар усилится, то она так и сделает: будет лежать в ручье до тех пор, пока не станет такой же прохладной как эти камни. Странный звук привлек ее внимание. Когда она взглянула на буйно цветущую растительность над головой, то увидела, что деревья кишат живыми существами. Там были птицы с ярким оперением, крылатые насекомые и, скорее всего, различные рептилии, которые больше походили на ветки деревьев и двигали только своими длинными языками. Обезьяна-мать старательно ухаживала за одним из троих детенышей. Наступали сумерки. А когда все живое готовилось ко сну, джунгли просыпались. Дикая красота, окружающая Анджелу, приводила ее в трепет. Сзади находился тропический лес, а прямо перед ней лазурно-голубые волны лениво плескались о золотой песок, и запах моря смешивался с экзотическими ароматами диких цветов. Орхидеи росли, словно сорняки. Разве может быть что-либо прекрасней? Анджела вздохнула. Вот если бы обстоятельства были другими, то она смогла бы насладиться пейзажем. Но, к сожалению, все не так просто. Все казалось огромной ошибкой. Ее перестало удивлять, что она оказалась в такой крайней ситуации, включая заложника, который обделался. Она уже начала воспринимать свои способности как что-то само собой разумеющееся, даже если он и не был согласен с этим.
Он не мог сходить в туалет до тех пор, пока она не вышла из комнаты. Это очень походило на какую- то игру; она, пожалуй, обозначила бы это как незначительной урон его мужскому эго. Когда она вернулась, он уже закончил все свои дела и даже умудрился натянуть шорты. Хотя она и не поинтересовалась, как ему это удалось. Нельзя показывать, что он произвел хоть какое-то впечатление на нее. Хотя он и произвел, да еще какое! Ну, или, по крайней мере, одна его часть. Она бы ни за что не поверила, что мужчина может возбудиться так быстро. Дубинка полицейского была в опасности по сравнению с его плотью. А все из-за того, что она коснулась его. Коснулась! Это ее руки превратили его в гиганта. Но что больше всего потрясло ее, так это то, что он был абсолютно беспомощным: он никак не мог скрыть реакцию своего тела.
Беспомощный.
Его образ все еще стоял перед глазами Анджелы, когда она оказалась перед хижиной, гадая, что же она найдет внутри. Наконец она поставила ведро и вошла.
— Нет! — выпалила она. — Не трогай его!
Он перекатился набок и пробовал добраться до ножа, который она воткнула в пол. И снова инстинкты взяли верх: она точно знала, как нужно правильно упасть, перекатиться и нанести удар. И точно знала, как снова подняться. Она оказалась на нем в тот момент, когда нож был у нее.
— Даже не пытайся проделать это снова. — Она схватила его за волосы, отвела голову назад и приставила острие ножа к его горлу. — Я убью тебя! Клянусь, убью!
Анджела задрожала от только что пережитого шока. И она сама была виновата. Она оказалась слишком беспечной, но он прекрасно знал, на что идет и какими будут последствия его действий. Он моментально затих, и девушка подумала, что смогла подчинить его. Она просто обязана утвердить контроль над ним, добиться превосходства. Ее готовность, то с каким рвением она проделала те трюки, просто поразили ее. Дыхание сбилось, ее всю трясло, но это не было страхом — это был выброс адреналина. Жажда расплаты ожила в ней. Это чувство было знакомо Анджеле, как собственное дыхание, но она едва понимала его. Доктор пошевелился, и она тут же зарычала на него, словно зверь:
— Я убью тебя.
— Так сделай это, — проскрежетал Джордан. — Перережь мою чертову глотку, потому что если я все- таки доберусь до этого ножа, то будь уверена, что я им воспользуюсь. А когда он окажется у меня, то я …
Анджела отвела его голову так далеко, насколько позволяло ее положение, заглянула в его глаза и прошипела:
— Ублюдок!
Всего несколькими фразами он смог захватить контроль. Если заложник не боится смерти, тогда уже ничто не может помочь. Угрозы бесполезны, а вся власть сосредотачивается в руках заложника, а не захватчика. Он поймал ее на обмане. Уже за одно это ей следует убить его. Вместо этого Анджела отбросила нож, поднялась, стала расхаживать взад-вперед, думая, что если он произнесет хоть одно слово, то она сорвет маску смерти со стены и покалечит его.
— Возможно, нам следует поговорить, — заметил Джордан с сарказмом, пытаясь снова оказаться на коленях.
Анджела сделала вид, что ничего не слышала, и его попытка так и осталась без внимания. Она не хотела его убивать; она просто хотела, чтобы он исчез, как будто его никогда и не существовало. Он поймал ее на лжи, и он выигрывал. Он, связанный, лежащий на полу, выигрывал.
— Я знаю, что это не соответствует твоим ожиданиям, — сказал он, — но нужно действовать более эффективно, чем сейчас.
— Я думала, что мы уже определили, что здесь говорю только я.
— Тогда тебе, скорее всего, будет безразлично узнать общую черту маньяков.
Она точно знала, зачем он это упомянул. Серийные убийцы практически всегда были помешанными на контроле уродами; но она собиралась разубедить его в этом. Она не стала объяснять то, кем она была или как оказалась в его доме по причине безопасности. Большая часть исследований Смарттека была секретной, и разработчики были не вправе обсуждать их, хотя ее начальник так не считал. Анджела решила не открывать Джордану Карпентеру больше, чем необходимо для ее целей. Но сейчас ситуация изменилась.
— Мне жаль вас разочаровывать, доктор, но я не серийная убийца или маньяк. Я ученый, и пока вы не набросились на меня, я была задействована в исследовании двойного слепого метода, участвовать в котором вы сами согласились.
Он отрицательно покачал головой.
— Я не давал согласия участвовать в чем-либо.
— Вас не могли включить, не спросив согласия. Это дистанционное исследование визуализации
