змейки. По их нервной болтовне она поняла, что они не столько испуганы, сколько взволнованы, и убедилась в том, о чем давно подозревала. Она жила в обществе адреналиновых выбросов, жадном до почти смертельно опасных экспериментов. Еще более тревожное впечатление производили задыхающиеся жертвы гонки, уже покинувшие свои кабинки и пребывающие в состоянии истерического веселья от только что пережитых ощущений. Кое-кому из них явно требовалась помощь, но все они были опьянены одержанной победой.
— Зачем мы это делаем? — спросила она, обращаясь к ржавому металлическому помосту у себя под ногами.
— Быть может, потому, что это весело?
Удивленная тем, что Джей услышал ее немой вопрос, Софи взглянула на него:
— И ты полагаешь, что именно этого я ждала всю свою жизнь? Веселья? Дешевых острых ощущений?
В сапфировом блеске его глаза она различила подозрительный блеск. Уж не смеялся ли он в глубине души?
— Ладно, — ответил Джей, решив рассуждать благоразумно, — допустим, дешевые острые ощущения — не совсем то, к чему всегда стремилась твоя душа. Но, раз уж мы здесь, что в этом плохого?
— В этом может быть очень много плохого. — Взгляд Софи упал на белое словно мел лицо девочки- подростка, спускавшейся по наклонному настилу от аттракциона. — А когда же мы подойдем к тому, к чему моя душа... ну, ты понимаешь.
— Порой путь к тому, чего мы всегда хотели, занимает немного больше времени, — примирительно ответил Джей. — Доверься мне, результат не обманет твоих ожиданий.
Софи остановилась, и вслед за ней остановилась очередь позади нее.
— Не обманет ожиданий? Что это значит? — Его молчание только усугубило ее подозрения. — Это ведь наше таинственное свидание, правда? Именно поэтому я здесь, не так ли?
Он положил ей руку на плечо и увлек за собой, напомнив, что она собирается всего лишь покататься на самом популярном в парке аттракционе.
— Я ведь никогда не говорил, что наше таинственное свидание ограничится одним только вечером.
Софи снова остановилась, не замечая, что опять создала затор в очереди.
— Мада-а-а-м, — заныл кто-то сзади.
— Ну что там с ней, — пробормотал другой.
Софи могла бы утихомирить их, но была не в силах оторвать взгляд от Джея. Теперь она поняла, что он задумал. Это была явная попытка соблазнить ее на другие свидания. И он прибег к безотказному способу обольщения — затронул струны ее сердечных желаний.
— Шантаж, — сказала она, — вот что это такое.
Он одарил ее озорной улыбкой:
— Мне больше нравится слово «стимул». Согласись, Софи, если бы ты не приехала сюда со мной, ты бы сидела дома и чистила морковку для своих «овощных» друзей. Ты так поглощена заботами о детишках, что не оставляешь себе возможности самой иногда поразвлечься.
С этим трудно было не согласиться. Однако ее представления о развлечениях предполагали скорее посещение театра или тихого маленького итальянского ресторанчика.
Он дернул ее за рукав вязаного кардигана, подтолкнул вверх по настилу и, искушая ее бедную детскую душу волнующей мужской интонацией, произнес;
— Стань снова ребенком, Софи. Если ты не можешь сделать это для себя, сделай для меня. Ну, только разок. Я хочу услышать твой смех.
— И крик?
Ее скепсис рассмешил его.
— О да, и это тоже.
В тот вечер Софи кричала. К восторгу Джея она держалась за него мертвой хваткой и разве что не падала в обморок. Когда катание закончилось, ей пришлось отдирать себя от него, как фантик, прилипший к леденцу, лишь затем, чтобы снова прильнуть, крича от восторга, во время очередного сеанса. Ей было весело, быть может, весело как никогда в жизни.
Но сегодня утром ей хотелось кричать по совершенно иной причине. Прошедшие выходные были первой частью Таинственного свидания. Нынешним предстояло стать его следующей частью, и Джей должен был появиться с минуты на минуту. А Софи никак не могла решить, что надеть. Отчасти в этом был виноват он, так как не сказал, куда они поедут. В результате она вынуждена была выбирать ансамбль на все случаи жизни из своего гардероба, изобилующего мешковатыми свитерами и рабочими комбинезонами, которым могла позавидовать сама Синди Кроуфорд.
Несколько раз перебрав разложенные на кровати вещи, Софи, в конце концов, остановилась на простом льняном цельнокроеном платье цвета зеленого лимона, которое выбрала с самого начала, и приложила его к себе, стараясь представить реакцию Джея. Платье не было рассчитано на то, чтобы испытывать мужские нервы и потрясать воображение, о чем приходилось лишь сожалеть, потому что Софи вовсе не возражала против такого рода реакции. Более того, она хотела бы вызвать ее.
После катания на «Хищнике» Джей несколько раз неожиданно появлялся возле ее дома, и Софи поражалась тому, какие мысли приходили ей при этом в голову, и что она говорила. В порядке подначки она предложила ему оставить ей его пижаму, поскольку он все равно всегда спал голым, а когда он признался, что и теперь имеет такую привычку, покраснела. Она смеялась его шуткам независимо от того, были они остроумными или нет, и украдкой бросала взгляды на запретные части его тела. Она убеждала себя, что это ничего не значит. Просто они решили встречаться, и именно это делают. Но когда она обнаружила, что в его присутствии у нее начинают шевелиться волосы и трепетать ресницы, отрицать очевидное стало бесполезно. Она с ним флиртовала.
Если это встревожило ее само по себе, то его реакция встревожила ее еще больше. Он вел себя как настоящий джентльмен. Разумеется, он тоже флиртовал с ней, но и только. Она не ожидала, конечно, что он, смахнув все со стола, опрокинет ее на столешницу — хотя при этой мысли что-то происходило с ее пульсом. Но он мог бы сделать что-нибудь еще, а не просто смотреть на нее пламенным взором и заботиться о ней, разве нет? Он мог бы прикоснуться к ней. В душе она успокаивала себя тем, что он одержим ею и сходит с ума от одной лишь мысли о таком прикосновении.
К его второму визиту она начала воображать, как бы он мог себя повести, грезила о том, как он подходит к ней сзади, коснувшись затылка губами, шепчет ее имя и, обняв, поворачивает ее к себе. Но по мере того, как распалялось воображение, его способность сдерживать себя обескураживала все сильнее. Как он мог не понимать, что она готова на большее, чем возбуждающие разговоры, что она умирает от желания, чтобы он коснулся заветных частей ее тела? Ничего такого уж интимного. Райским восторгом для нее было бы, если бы он просто лениво погладил ее по запястью.
К его третьему визиту Софи убедила себя, что он не находит ее привлекательной. Ничего удивительного: он видел ее без ее хлопчатобумажной брони чаще, чем следовало, и решил, что такой тяжеловес не в его вкусе. Либо это, либо он — сверхчеловек.
«Решай, Софи, — предупредила, она себя, — скажи ему «Добро пожаловать» и — долой лифчик и трусики!»
«Во всяком случае, это платье пока еще мне впору», — решила она, натянув его на себя и не без удовольствия отметив, как мило оно облегает фигуру и как красиво подчеркивает цвет глаз. Понравилось ей и то, что на фоне платья волосы приобрели медный оттенок. Больших усилий потребовало восстановление длинной пышной косы, которую он так любил, когда они были совсем юными. Однажды он даже сам заплел ее мягкие густые пряди в блестящую золотистую косу.
Софи подкрашивала губы помадой, когда раздался звонок в дверь.
— Как тебе удалось сделаться такой красивой? — Это были первые слова, которые он произнес, войдя в вагончик и увидев ее, стоявшую возле кушетки. Софи не подошла к двери, когда раздался стук, а просто крикнула, чтобы он входил, надеясь ошарашить его. И ей это удалось. Он вывел ее на свет и повернул, чтобы разглядеть получше.
— Мне нравится, — произнес Джей с легкой ностальгией в голосе, отступая назад, упираясь руками в
