фотография была приколота к холодильнику именно в том месте, куда она ее поместила.
У Софи перехватило дыхание. Такой безумец не стал бы заботиться о том, чтобы вернуть фотографию на место.
Ночная рубашка прилипла к коже, покрывшейся ледяным потом. Софи бросилась через всю комнату к телефону и, дрожа от холода, стала лихорадочно нажимать на кнопки. Она не знала, к кому еще обратиться за помощью. Услышав голос из автоответчика, Софи удивилась, но потом вспомнила, что сейчас глубокая ночь.
— Клод, — сказала она, — это Софи. Я знаю, что сейчас очень поздно, но, когда ты получишь это сообщение, пожалуйста, приезжай ко мне. Прошу тебя, ты мне очень нужен.
— Я дам тебе транквилизатор, Софи. Это поможет успокоиться и поспать.
— Со мной все будет в порядке, Клод. Мне ничего не нужно.
Софи лежала на кушетке у себя в гостиной, Клод сидел на придвинутом к кушетке пуфе. Он держал в руке стакан воды и большую темно-зеленую капсулу, вид которой Софи очень не нравился. Она и так, без всяких лекарств, уже несколько дней чувствовала себя словно в дурмане.
— У тебя расстроены нервы, — твердо настаивал Клод. — Или ты примешь лекарство, или я позвоню Уоллис и попрошу ее приехать побыть с тобой. Я не могу оставить тебя одну в таком состоянии.
— Ну ладно. — У Софи не было сил спорить с Клодом, к тому же более страшной угрозы он и придумать не мог. Софи ни за что не хотела, чтобы свекровь узнала о происшедшем. Уоллис и так уже думала, что Софи под воздействием стресса съехала с катушек. Это только добавит ей уверенности.
Она взяла стакан, который протягивал Клод, ощутив при этом привычное тепло его руки. Все, что касалось Клода, было привычным и успокаивающим, включая вязаный жакет и сладковатый запах трубочного табака. Он не курил уже много лет, но все равно каждое утро набивал ароматным «Бомбей-корт» свою вересковую трубку «Принц» потому лишь, что ему нравился запах и сама «процедура», как он это называл. Даже звук его голоса, глубокий и спокойный, действовал на нее благотворно.
— Ну, давай твою дурманящую пилюлю, — сказала она, не в состоянии найти слова, чтобы выразить, как ей приятно снова видеть Клода. Только сейчас она осознала, как не хватало ей его умиротворяющего присутствия.
Проглотить капсулу оказалось не так-то просто, пришлось выпить всю воду, чтобы протолкнуть ее внутрь, но даже после этого Софи ощущала ее где-то глубоко в горле. У нее действительно нервы были все еще не в порядке. Покончив с пилюлей, она откинулась на подушку, но не отпустила руку Клода.
— Я не слишком хорошо рассмотрела мужчину, который сюда ворвался, но голос у него звучал точно как у Джея, у прежнего Джея, того, который исчез. Это на самом деле так, Клод. Ты ведь веришь мне?
— Да, Софи... верю.
Она уже рассказала ему о случившемся, но теперь припоминала все новые и новые подробности.
— Он задавал мне странные вопросы, вопросы, касающиеся его и меня. — Ей очень хотелось, чтобы Клод ей верил. — Ты ведь не считаешь, что я брежу?
Клод молчал. У Софи было такое ощущение, что если бы она не держала его, он бы отдернул руку.
— Мне очень жаль, Софи, но весьма вероятно, что это был один из твоих «снов наяву». Возможно даже, что ты ходила во сне. Известны случаи, когда люди во сне совершают разные действия, вплоть до убийств. Не исключено, что ты ходила на кухню, чтобы впустить собаку, надевала ночную рубашку и прочее.
— Постой, но Блейз узнал его, — воскликнула она, словно это могло служить надежным доказательством. — Блейз не лаял!
— Блейз не лаял, потому что здесь никого не было. Это был сон.
— Нет!
— Я говорю только, что это вполне вероятно и могло быть спровоцировано неожиданным возвращением Джея. У тебя была другая жизнь, новое распланированное будущее. Мы с тобой были счастливы, по крайней мере, я так думал. Вероятно, этот сон что-то подсказывает тебе.
«Он все еще любит меня», — подумала Софи. Казалось, что пилюля, которую он ей дал, по-прежнему торчит в горле, но на самом деле то был спазм, а его сглотнуть невозможно. Софи было больно осознавать, что Клод продолжает страдать, но из-за сумбура, царившего в голове, она не могла сообразить, как его утешить. Что бы она ни сказала, он может воспринять это как надежду, а это жестоко. Она тоже любит его, но теперь все изменилось — как все это отвратительно. Она любит его как дорогого и преданного друга, но не может, ему об этом сказать.
— Клод, а что, если это был не сон? Что, если это действительно был Джей?
Его усы цвета лесного ореха почти совсем поседели, как и виски. Она заметила это, когда он начал поглаживать отросшую на щеках щетину.
— Но если это Джей, то кто же тот человек, который скоро станет во главе «Бэбкок фармацевтикс»? Ты допускаешь, что он самозванец? Звучит довольно странно.
— Но не невероятно. Ведь такое могло случиться. И я не единственная, кто так думает. Маффин с самого начала...
Он похлопал ее по руке, призывая успокоиться, и Софи ощутила слабую боль: на запястьях виднелись темные синяки.
— Это следы от веревки, — прошептала она. — Клод, смотри! Вот доказательство того, что он здесь был. Он связывал мне руки!
Она провела пальцами по маленьким синим пятнышкам и поднесла руку к его лицу. Уж синяки-то она точно не выдумала. Они настоящие. Пока Клод рассматривал их, Софи с удивлением подумала о том, что они совсем бледные. Клод покачал головой.
— В чем дело? Он связывал мне руки. Я же тебе говорила.
— Да, но это следы не от веревки, Софи. Такие синяки бывали у тебя и раньше, помнишь? Ты щипала себя, чтобы проснуться. Может быть, именно это ты делала и сегодня во сне?
Софи в изнеможении откинулась на подушку. Она не желала принимать такого объяснения, но старалась мыслить здраво. Она ясно представляла себе то, о чем он говорил. Когда она лечилась у него, ее запястья выглядели точно так же: они были покрыты следами от ее собственных щипков, хотя Софи никогда не помнила момента, когда щипала себя. Но сегодня она не могла ущипнуть себя со связанными руками. Он должен это понимать.
До нее дошел успокаивающий голос Клода.
— Ну, будь умницей, — уговаривал он ее, гладя по руке, — ты должна расслабиться, чтобы лекарство подействовало. Вспомни, ведь у Маффин есть собственные причины не желать, чтобы он оказался Джеем Бэбкоком.
— Маффин? — Клод хотел перевести разговор на другую тему, чтобы отвлечь ее внимание от синяков. Софи уткнулась лицом в подушку, лекарство начинало действовать: она чувствовала тяжесть в голове и апатию. Ах, как она надеялась, что Клод — единственный из всех — воспримет ее рассказ всерьез.
Клод положил ее руку на кровать, и она поняла, что скоро он уйдет. Он правильно поступил, дав ей пилюлю: смятение улеглось. Все чувства — приятные и неприятные — уходили куда-то. Странно, но она уже не испытывала панической боязни остаться одной. Это не было забытьем, но все казалось теперь совершенно безразличным.
— Спасибо, что пришел, — сказала она, и глубокий вздох перешел в зевоту. — Теперь я буду в порядке. Возможно, это действительно всего лишь... сон...
Софи закрыла глаза и ощутила, как что-то теплое скользит по ее лицу — тыльная сторона его ладони,
