Муж, любовник, незнакомец

Фамильное кресло скрипнуло, когда он, закрыв глаза, откинулся на его спинку. Когда же это началось — эти провалы в памяти, эта боль, доводящая до белого каления?

Курс медикаментозного лечения не дал никаких результатов. Головные боли становились еще сильнее, к тому же появились и другие симптомы: жестокие желания и приступы буйной ярости, тому пример — сегодняшний случай. Портрет — не первая вещь, которую он сокрушил. Однажды он обнаружил разбитое зеркало во врачебном кабинете. Единственное, что он помнил: вот он смотрит на себя в это зеркало, а уже в следующий момент — зеркало оказывается разлетевшимся на куски.

«У тебя кровь на руках. Ты так же виновен, как все мы!»

Уставившись на осколки стекла, застрявшие в ладони, Джей словно наяву слышал, как отец бросает ему это обвинение. Но он не мог взять в толк, что это значит. И что, дьявол его побери, с ним происходит.

Догадка исказила гримасой лицо, когда он посильнее прижал к ране окровавленные салфетки. Вот так же, как он остановил кровотечение, кто-то хочет остановить его. Лечение не помогает снять симптомы, оно порождает их. Существует некий план, призванный остановить его, — если возможно, сделать недееспособным, и список подозреваемых обширен.

Даже она в нем есть. Софи.

Джей убеждал себя в том, что это невозможно. Она не могла быть врагом. Ей не свойственны тщеславие и желание что-то урвать для себя. И все же какой-то смысл в этом явно был. Она ведет себя странно, что-то скрывает. По нескольку раз в день меняет мнение о том, кто он. При этом ни один из приводимых ею доводов не является истинным, вынужден был признать Джей. Она опасна, потому что делает его уязвимым, как никто другой.

Она будит в нем темные, жестокие и прекрасные порывы. Порывы, сжигающие душу. Она — та самая ацетиленовая горелка, что пылает в нем бело-синим пламенем, вдруг понял Джей. Без нее не было бы ничего, кроме тьмы, кроме пустоты, из которой он пришел.

Да, именно уязвимым. Неуравновешенным. Не вполне здравомыслящим. Именно таким, и даже хуже, он становился из-за милой маленькой очаровательницы по имени Софи. Джей произнес ее имя, произнес тихо, почти прошептал и немедленно ощутил ошеломляющий прилив желания. Нокаутирующий удар, который мог бы лишить его чувств, если бы он не взял себя в руки.

Что же дает ей такую власть над ним?

Этот вопрос неотступно мучил его, пока он разглядывал пятна крови и разбросанные вокруг осколки стекла. В голове снова запульсировала боль. Но, обозревая бедлам, который устроил, Джей заметил нечто, что заставило его податься вперед. На кабинетном ежедневнике поперек календаря было что-то написано.

Следуй за мной. Кто-то написал эту фразу несколько раз, и это мог быть только он. Почерк — его. Вглядываясь в знакомые буквы, Джей осознал, что написал это не только на календаре, это же он нацарапал на столе в «Крутом Дэне». Только не помнил почему и когда.

Охваченный смятением, потрясенный, Джей встал с кресла. В его несчастной, разламывающейся от боли голове теснилось слишком много вопросов, слишком многого он не понимал. Кто-то хочет его поиметь, но он сам поимеет этого «кого-то». Сегодня вечером он расставит сети и поглядит, кто в них попадется.

Глава 24

Ее улыбка, и ничего больше. Весь вечер Софи думала только об этом, но лишь около девяти часов Джей вернулся к этому сюжету.

— Мне нужно побыть с тобой, — прошептал он. — Господи, мне так это нужно.

Он подошел к ней сзади, и она радостно вздрогнула, почувствовав, как его пальцы скользят по ее обнаженной руке, подбираясь к запястью. Вот уже час или около того веселье постепенно затухало, и Софи, покинув эпицентр устроенного Уоллис «барбекю на лужайке», отошла к дальнему концу бассейна, любуясь мягкими отблесками фонарей на поверхности воды и рассеянно прислушиваясь к нечленораздельному гулу разговоров. То и другое действовало на нее гипнотически, и она не заметила, как он подошел, хотя все время думала о нем.

— Удалось ли тебе обаять членов совета директоров настолько, чтобы уговорить их снять брюки? — спросила она, игриво улыбаясь.

— Конечно. — Джей по-хозяйски положил руку ей па спину. — А теперь твоя очередь.

— Моя? Но ты же сам велел мне надеть платье.

— Что ты говоришь? Хочешь сказать, что под ним на тебе...

Софи рассмеялась, довольная тем, что ему придется весь вечер гадать, что у нее под черно-белым открытым платьем.

— Ты же знаешь, я очень послушна.

Безрассудно дразнить Джея Бэбкока. Ей-то это должно быть известно лучше, чем кому бы то ни было, но она не смогла удержаться. Он будил в ней нечто такое... Желание рисковать, о наличии которого в себе она бы никогда даже не догадалась, если бы он не вошел в ее жизнь.

Голос глухо заклокотал у него в горле.

— Если ты вознамерилась свести меня с ума, тебе это удается. Ну а теперь пора преподнести сюрприз, — сказал Джей.

— Он мне понравится?

— Удовлетворение гарантирую, — прошептал он. — Но попозже. А сейчас я должен сделать объявление.

— Это касается бизнеса?

— Увидишь.

Он был невероятно таинствен, и от этого ей еще больше хотелось узнать, что же он припас.

— Идешь со мной? Мне хотелось бы, чтобы ты была рядом, когда я буду изображать из себя Генриха Пятого.

Софи предпочла бы остаться в собственном укромном мирке на дальнем конце бассейна и грезить о Джее, но у неё было ощущение, что ему действительно нужно ее присутствие, а к тому же хотелось узнать, что он собирается преподнести компании толстосумов, которую собрала его мать.

Когда, держась за руки, они вернулись к гостям, Софи подивилась тому, как подействовал на нее Джей. Ее удивило, поистине потрясло то, насколько быстро развеял он все страхи, что обуревали ее в его отсутствие. Казалось, он способен заставить ее слушаться одним взглядом, одним словом, одним прикосновением. Иногда для этого было достаточно лишь звука его голоса в телефонной трубке. Доказательство тому — сегодняшнее утро.

Софи все еще собиралась рассказать ему о ночном вторжении, но теперь ситуация больше не казалась ей опасной для жизни и даже неотложной. Ей очень хотелось узнать, как ему удается отвлечь ее от всех забот и заставить чувствовать себя так, будто на свете не существует никого, кроме их двоих. Возможно, «заклинатель змей» не такое уж неподходящее для него определение. То, что он делал, действительно походило на заклинание, на своего рода колдовство.

Его незапланированное объявление застало врасплох всех, включая Уоллис. Софи увидела выражение растерянности на ее лице, когда Джей постучал банкой с содовой водой о край огромного куска льда, чтобы призвать всех к вниманию.

— Надеюсь, все приятно проводят время? — прокричал он, стоя на террасе, которую обычно использовали как эстраду для оркестра и где устраивались праздники, когда они были детьми.

Все глаза устремились в одном направлении — Джерри Уайт, Маффин и многочисленные кузены и кузины смотрели на них двоих. Софи чувствовала себя неловко, но Джей крепко держал ее за руку.

— Раз сегодня здесь собралось столько представителей семейства Бэбкоков, — сказал он, — я думаю,