От начавшегося головокружения она рухнула, и собака придавила ее всей своей тяжестью так, что Софи не могла даже дышать. Если бы в этот момент не пришла помощь, она потеряла бы сознание. Они с Олбертом были полностью во власти взбесившегося животного. Все побелело и закружилось у нее перед глазами. В ушах ревел яростный собачий рык, и, когда она
Блейз тоже опешил от обрушившегося потока. Он взвизгнул и бросился прочь, а мощная струя воды продолжала хлестать его, не давая вернуться, пока Софи пыталась прийти в себя. Когда ей удалось подняться на ноги, она увидела, что это был Олберт. Единственное, что мог сделать худенький четырехлетний малыш, — это, стоя на коленках, с непреклонной решимостью поливать из шланга беснующееся животное.
Обучая детей ухаживать за зверюшками в их маленьком зоопарке, Софи показала им, как разливать животных водой во время драки. Олберт запомнил урок. Он открутил воду на полную мощь и поливал собаку, не давая ей возможности приблизиться.
— Ты спас мне жизнь, — выдохнула Софи, падая на колени рядом с ним и забирая у него шланг. — Да, Олберт, ты меня спас.
Карие глазки мальчика наполнились слезами.
— Ты умлешь, Соупи?
— Нет, солнышко, конечно, нет. А почему..
— У тебя везде кловь.
До этого момента Софи не сознавала, что из нескольких ран у нее на теле течет кровь, особенно пострадала рука. Рана была глубокой, и она, конечно, потеряла много крови, хотя не чувствовала ничего, кроме легкого головокружения.
Шок. У нее шок. Но опасность еще не миновала. Она может потерять сознание, и Олберт останется один на один с псом. Блейз кидался на струю с бешеной яростью. Собака совершенно обезумела. Продолжая сдерживать ее с помощью шланга, Софи послала Олберта звонить в Службу спасения.
Шли минуты, у Софи перед глазами плыли красные пятна. Казалось, силы вот-вот покинут ее, она думала только о том, что нужно не потерять сознание и удержать шланг в руках. Веки у нее невольно дергались, ее качало из стороны в сторону. Когда она услышала, как кто-то зовет ее по имени, голова у нее резко откинулась назад.
Она с удивлением заметила, как Джей выскакивает из дома. Увидев, что происходит, он рванул обратно и вернулся с одеялом, которое набросил на пса, чтобы унять его.
Вид у Софи, похоже, был хуже, чем она предполагала. Она была бледна как смерть. Заперев дергающегося пса в одну из больших клеток, пустовавших в ее маленьком зверинце, и вызвав бригаду из ветеринарной лечебницы, Джей бросился к Софи и поднял ее на руки.
От потрясения он не мог даже говорить. Софи к этому времени совсем ослабела. Веки сомкнулись, во рту пересохло.
— Что ты собираешься делать? — с трудом произнесла она, увидев, что он несет ее к дому.
— Отвезти тебя в больницу, конечно.
— Нельзя оставлять Олберта одного.
Джей непонимающе посмотрел на нее:
— Кого?
— Ребенка, — ответила она, указывая на маленького мальчика, стоявшего рядом.
Мир снова бешеным вихрем закружился перед глазами, у Софи больше не было сил бороться. Несущийся мимо с неистовой скоростью свет обернулся тьмой, и тьма эта объяла ее. Она больше не чувствовала своих ран, но ощущала болезненный спазм в глубине живота и при мысли о том, что может потерять ребенка, замерла словно пораженная громом. Из всего того, что проносилось в ее одурманенной голове перед тем, как она окончательно потеряла сознание, Софи запомнила лишь самое последнее — выражение лица Джея. Он смотрел сквозь испуганного четырехлетнего малыша, словно не видя его.
У Софи было такое чувство, будто она заснула под весенним дождем. Кожу приятно ласкала теплая влага — словно туман в горах, но, открыв глаза и увидев мятно-зеленый потолок и Джея, глядящего на нее сверху, она поняла, что находится в больничной палате и что он обтирает ей лицо влажной салфеткой.
— Добро пожаловать обратно. — Голос его звучал тепло и ясно, но улыбка была самой печальной, какую ей доводилось видеть в жизни,
— Блейз, — тихо произнесла Софи, припоминая, что случилось, и догадываясь, что собаку, наверное, пришлось усыпить. Вот почему Джей так печален.
— Он в порядке, Софи. Все прекрасно.
— Прекрасно?
Он поднес ее руку к губам и поцеловал с такой ободряющей нежностью, что у нее сжалось горло. Все было вовсе не прекрасно. Случилось нечто ужасное.
— Блейз в ветлечебнице, он поправляется, — объяснил Джей. — Ему промыли желудок и обнаружили в нем какое-то зараженное мясо. Он поправится и ты тоже. Никаких уколов от бешенства делать не придется.
Она все еще не могла поверить. Просто не могла. Что-то было не так. Он слишком крепко держал ее за руку, как отец, утешающий ребенка. Слишком нежно касался ее лица.
— А реб...
— С ребенком тоже все прекрасно. Ш-ш-ш. — Он легонько прижал палец к ее губам, стараясь успокоить. — Ты потеряла некоторое количество крови и тебе нужно отдохнуть.
Софи не могла отдыхать.
— Где Олберт?
— Я здесь. — Маленькое смуглое личико Олберта, сияя, смотрело на нее от изножья кровати. — Я жду маму, она плиедет и забелет меня.
— О, слава Богу! — Рыдание сотрясло тело Софи, когда она поняла, что все, вероятно, действительно обошлось, как и сказал Джей. От испытанного облегчения слезы градом хлынули у нее из глаз.
— Он не пострадал? — спросила она Джея.
— Он в полном порядке, Софи.
— У меня все холошо, Соупи, — тоненьким голосом проговорил Олберт. — Мы ели булгелы с калтошкой здесь, в больнице, в каф... каф... — ну, там, внизу, да, Джей? Джей сказал, что помнит меня, но я его не помню.
Софи недоуменно посмотрела на Джея. Он не мог помнить Олберта, но сейчас не время было обсуждать это. Олберт родился уже после того, как Джей исчез. Должно быть, Джей помнит Дональда, старшего брата Олберта, догадалась она. Он был одним из ее первых шести подопечных, когда она только открыла свой детский сад, и Джей частенько помогал ей, сопровождая их на прогулки в лес. Он даже пробовал учить ребятишек карабкаться по скалам.
— Мы с Олбертом подружились, правда, Олберт? — сказал Джей.
Мальчонка расплылся в улыбке и прижался к Джею, но даже когда Джей трепал ребенка по темным волосам и ласково смотрел на него сверху вниз, Софи видела, как неуловимо изменилось его лицо. Он опять смотрел сквозь мальчика, словно не видя его, а ее не оставляло какое-то навязчивое воспоминание.
Внезапно похолодев, Софи вспомнила человека, который ворвался к ней той ночью. Он размахивал у нее перед носом фотографией Олберта и требовал сказать, кто этот ребенок. Что-то связанное с Олбертом заставило его тогда отступить, но он не дал ей никакого ключа к разгадке. И не объяснил, что означала такая странная реакция на снимок.
Что-то странное и страшное происходило в окружавшем ее мире в людях, и у Софи не было этому никакого объяснения. Порой она даже сомневалась, что все это происходит на самом деле. Она уже не знала, к кому можно обратиться. Кого любить. Неужели милый Олберт будет следующим, кто ее потрясет?
В ту ночь в доме все страхи Софи подтвердились. У Джея есть какой-то ужасный секрет, и она должна узнать, в чем он состоит. Несмотря на то, что он был очень нежен и озабочен ее состоянием, она
