талантливого ставленника Зои, мало кому известного Романа Лакапина. Роману вменялось охранять рубежи империи в Средиземном море и оберегать караваны купцов, плывущих в столицу мира. В самой же столице для охраны осталось лишь несколько дромонов.
Уже заканчивался июнь, на море было спокойно, легкие ветры подгоняли парусники, овевали прохладой дивные сады Константинополя. Светорада теперь редко покидала Палатий. Все, что было нужно, она сделала. Княжна выглядела безмятежной, самочувствие ее улучшилось, уже не донимали тошнота и головокружение, только Дорофея да порой Зенон вежливо осведомлялись, когда она объявит при дворе, что ждет ребенка. Светорада отмалчивалась и смотрела в морскую даль. «Приходи же за мной. За нами…» Она прикладывала руку к животу, наслаждаясь ощущением негаданного и столь желанного материнства. И улыбалась.
Однако в море появились отнюдь не русские корабли. В Константинополь неожиданно прибыли приглашенные Львом Философом печенежские ханы. Ибо император не оставлял своей надежды пополнить войска наемниками. Светорада присутствовала на их приеме в Магнаврском дворце. Видела, как старательно обученные этикету печенеги послушно пали ниц перед троном императора и августы, как потрясенно взирали на рыкающих золотых львов и поющих механических птиц. Они всерьез испугались столь странного дива, а один из ханов даже стал искать у бедра отданную при входе в Магнавр саблю. Ромеи могли вволю потешиться над этими дикарями, но император Лев был серьезен. Ему были нужны воины, и он милостиво и терпеливо общался со степняками через толмачей, давая понять, как выгодно будет им служить империи.
Светорада же не сводила взгляда с одного из ханов. Кто бы мог подумать… Правда, после встречи со знакомыми из Хазарии она уже не очень дивилась, что к трону базилевса прибывают самые разные люди, некоторые даже из ее прошлого. И она никак не выказала своего замешательства, узнав в одетом в алый шелк и пышную шапку из черно– бурой лисы печенеге знакомого ей Яукилде. Молодой хан несколько изменился за эти годы, погрузнел, на его лице четче проступили присущие ему жестокость и важность, в раскосых черных глазах читалось больше высокомерия. Но в движениях – прежняя порывистость. Именно он пытался нащупать рукоять кривой сабли, когда поразился рыкающему золотому льву. Имя Яукилде означало «сражение пришло». Когда– то Светорада могла стать его женой. Потом узнала, как он жесток и скор на расправу, и благодарила небо, что судьба уберегла ее от подобного мужа. [149]
Оказалось, Яукилде тоже не забыл златокудрую славянку. В какой– то миг, высокомерно оглядывая присутствующих на приеме ромеев и их женщин, он скользнул взглядом и по севасте. Яукилде, как и остальные печенеги, сидел на корточках перед императором, но когда взгляд хана вновь остановился на Светораде, глаза его расширились и он подскочил.
– Я знаю тебя! Ты русская княжна!
Это было грубое нарушение дворцовой церемонии. Присутствующие загомонили, прерванный на полуслове император нахмурил брови. А Яукилде стоял и продолжал тыкать пальцем в севасту Янтарную.
Позже Светораде пришлось давать пояснения Льву. Разве дивно, что воевавший с Русью хан знает смоленскую княжну, говорила она. И не ее вина, что дерзкий варвар повел себя столь предосудительно.
И все же Лев был оскорблен печенегами. Только мудрость и желание заполучить новых союзников империи удержало его от того, чтобы немедленно выслать этих дикарей из Константинополя. Для них даже устроили парад войск, проводили перед ханами отряды схолариев, показали конницу закованных в броню катафрактариев,[150] причем, желая поразить гостей несокрушимой ромейской мощью, использовали одних и тех же воинов, только меняли вымпелы в отрядах, щиты и коней. Один из ханов даже сказал:
– Если вы так сильны и могущественны, зачем мы вам? Денег девать некуда?
А Яукилде опять потребовал, чтобы ему вернули русскую княжну, на которой он некогда намеревался жениться. Когда же ему объяснили, что эта русская архонтиса – невеста кесаря Александра, Яукилде только и сказал:
– Что с того? Невеста еще не жена. Некогда она была и моей невестой. Еще до кесаря. И я имею на нее больше прав!
Да, ромеям с их церемонностью и самолюбованием непросто было снисходить до диких печенегов. Правда, о победах степняков все ширилась и ширилась, распространяясь по всему свету, молва, а вот о завоеваниях Византии что– то мало говорили. Поэтому Лев продолжал вести с ними переговоры.
Светораду все это настораживало. Печенеги – соседи Руси, они могут помешать походу Олега, могут донести о передвижениях русских войск. Они уже заявили, торгуясь с ромеями, что им нужна особая плата, так как на Руси сейчас сильное войско, которое может и печенегам угрожать. Благо, что заносчивые ромеи не придали этому значения. Да и где та Русь? Что им за дело до русско– печенежских проблем? А вот то, что печенеги могли с севера напасть на основных врагов Византии, болгар, наверняка отвлекло бы царя Симеона от его недружественной политики к ромеям, и это в Константинополе принимали близко к сердцу. Как и то, что печенеги способны доставить много хлопот заносчивой Хазарии. Ну и языческую Русь могут потеснить. Так, на всякий случай. Византии было только выгодно, чтобы где– то шли войны, пока сама она пребывала в мире, оставаясь по– прежнему владычицей морской торговли.
Светорада терялась, не зная, как разрушить этот договор. Печенегов привел в Константинополь херсонесский стратиг Иоанн Вогас, который убедил базилевса, насколько важен заключенный еще Ипатием Малеилом союз с этими степными дикарями. Он был красноречив, а его доводы так доказательны относительно выгоды подобного союза, что Лев терпел любые выходки печенегов. К тому же этот бойкий на язык Иоанн Вогас и о великом войске на Руси сообщил. Слышавшая его речи Светорада даже вздрогнула при этом. Если ромеям постоянно будут напоминать, что на Руси собрались немалые силы, они, несмотря на всю свою надменность, рано или поздно обратят на это внимание. Если уже не обратили. Она почти с мольбой смотрела на Самону, полагая, что спальник императорских покоев и советник базилевса постарается помочь. Но лицо Самоны оставалось непроницаемым. Значит, тут он был бессилен что– либо сделать. Когда император принял решение, Светорада поняла: пришла пора действовать.
Княжна решила встретиться с Яукилде. Она немало прожила среди печенегов и знала, чего можно ожидать от них. Да и взгляды Яукилде, которые она порой ловила на себе, свидетельствовали о многом. И Светорада прибегла к своему обычному оружию – умению пленять мужчин.
Сначала она незаметно уронила с балкона розу к ногам поднимавшегося по ступеням Яукилде, затем грустно и призывно посмотрела на него. Чуть позже Светорада испросила у Льва разрешения потешить степняков их любимым блюдом из зажаренной с кровью баранины, чтобы якобы оказать им почет. Причем не преминула намекнуть Яукилде и иным ханам, кто именно проявил к ним особое внимание. Одновременно она вызвала этериарха двора Варду и пожаловалась, что один из печенежских ханов постоянно донимает ее своим вниманием.
– Вы лукавите, – скупо усмехнулся Варда. – Тот, о ком вы упоминаете, был некогда вашим возлюбленным. Он всем и каждому старается сообщить об этом.
– Да вы с ума сошли! – возмутилась Светорада. – У печенегов женщины не возлюбленные, а прислужницы. Неужели вы думаете, что русская княжна когда– то могла быть в услужении у степняка?
Варда поглядел на нее с откровенной насмешкой.
– Вы странная женщина, Янтарная Ксантия. Вы готовы вскружить голову любому. И я не удивлюсь, если после Имерия печенег тоже стал вашим любовником.
Она приблизилась к нему настолько, что Варда побледнел.
– Моим любовником были и вы, Варда! И вам известно, что не моя в том вина. Сейчас же я прошу одного. – Отступив, Светорада застыла в величественной позе. – Я требую, чтобы вы, как этериарх, позаботились о моей защите!
Варда какое– то время пристально смотрел на нее, потом отвесил низкий поклон. Подозревает в чем– то? Догадывается о ее целях? Или… Светорада вспомнила, как вспыхнули его глаза, когда она напомнила, что было между ними.
Она по– прежнему гуляла в одиночестве по садам и дворцовым аллеям. Варда, как и остальные придворные, был глубоко убежден, что все они, находясь в Палатии, могут не переживать за свою
