И пусть намекнет об этом и Кэтсби, канцлеру Ричарда. Он умный человек и блестящий законовед, он, как никто, сумеет объяснить Ричарду, что может произойти, если после всех этих слухов королева умрет. Кот, Крыса и Пес – пусть эти верные прислужники Вепря подскажут ему, какая бездна может разверзнуться перед ним, если тот окончательно решится пренебречь божескими и людскими законами своего королевства.
Глаза Тирелла остались печальными.
– Я сделаю, как ты хочешь. Но все равно буду молиться за тебя. Я не найду себе места за морем до тех пор, пока не вернусь и не увезу тебя хоть от короля, хоть от самого дьявола.
Анна еще не знала, хочет она этого или нет. Совместный побег связал бы их с Джеймсом навсегда. Ей хорошо и спокойно с ним, их ночи всегда так упоительны… Но Джеймс слишком любит ее, а она порой нуждается в одиночестве. Чтобы уйти в прошлое, чтобы остаться с тем, другим, о ком до сих пор томится ее сердце.
Однако когда Дебора тайно вывела Джеймса, Анна вдруг ощутила себя бесконечно беспомощной и испуганной. Теперь она осталась один на один со своим врагом, и не было рядом человека, который мог увести ее от этого чудовища через тайные ходы – в ночь и любовь.
И целый месяц, до самого начала Великого Поста, она прожила в невыносимом страхе и напряжении. Ее никуда не выпускали, содержа буквально под арестом, за ее дверью днем и ночью стояла, скрестив копья, стража. По ночам Анна боялась оставаться одна и просила поярче разводить огонь в камине, чтобы не так опасаться темных углов. Кросби-Холл был домом Ричарда, и она догадывалась, что здесь есть ходы, по которым может проникнуть к ней тайный убийца. Она ела крайне мало, опасаясь яда, и заставляла поваров и лакеев отведывать каждое кушанье, а затем в течение часа ожидала результата. Она многому научилась у Тирелла. Теперь она следила за запахом масла в светильниках, за дымком от свечей, опасаясь ядовитых паров. Король Ричард так ни разу и не явился к ней за это время, зато однажды пришел Джон Несфильд и заявил, что подобными подозрениями она денно и нощно оскорбляет его.
– Я был охранником при королеве Элизабет, и, когда мне делались подобные намеки, я тотчас отвергал их. Я не палач, а рыцарь.
Анна не знала, верить ему или нет. Но когда однажды утром ей стало дурно после завтрака, Джон Несфильд был напуган больше других и, даже не испросив дозволения у короля, послал за лекарем.
Королева, однако, наотрез отказалась его принять. Забилась с ногами в альков кровати и долго сидела там, глядя перед собой широко открытыми глазами, умоляя даже Дебору оставить ее.
– Этого не может быть! Этого никак не может быть, – шептала она, словно в забытьи.
Ибо теперь ее сомнения рассеялись. Происшедшее не было последствием прежнего отравления, нервного напряжения или скверного самочувствия. Причина была весьма проста и естественна. Она была беременна от Джеймса Тирелла. Уже почти два месяца, со времен Конингсбро. И этот ребенок не значился в росписи ее судьбы!
Она не сразу поняла это. Все ее мысли были заняты борьбою за собственную жизнь. Сначала отравление, потом болезнь, а теперь плен, который после угроз Ричарда еще неизвестно чем мог закончиться. И вот теперь это… Она вдруг истерически засмеялась. Ричард так жаждет наследника – вот она ему его и даст. Вот будет славная месть! Посмотрим, что он тогда станет говорить о неисполнении ею супружеских обязанностей! Но уже в следующий миг ее прошибал ледяной пот. При мысли о том, что произойдет с королем, когда все откроется, какое изощренное наказание может к ней применить этот дьявол, – ей снова становилось дурно. Пока что в их яростном поединке выигрывала она. И хотя Анна была заточена, как прокаженная, она знала от Оливера, что происходит в столице. По всему Лондону только и разговоров, что о готовящемся новом злодеянии, вослед Ричарду даже раздаются злобные выкрики, когда он приезжает в Сити отстоять мессу в соборе святого Павла. И вот теперь вдруг такой повод для ее разоблачения, для развода, для ее позора и полной погибели. Ибо всем отлично известно, что королева прибыла в Лондон больной, и его величество не провел с супругой ни единой ночи.
Она впала в такое оцепенение, что, даже когда Оливер принес ей радостную весть о том, что она все- таки обыграла Ричарда, не слишком радовалась. Король в последнее время действительно стал избегать очаровательную племянницу. А когда она вдруг явилась в последний день рождественских празднеств – в день святой Епифании – на торжественную мессу в знаменитом изумрудном колье королевы Анны, в соборе поднялся такой шум, что священник был вынужден прервать проповедь. Ричард же изменился в лице, а уже к вечеру стало известно, что он отправляет Элизабет в свое северное имение Шериф-Хаттон и ни о каком брачном союзе теперь не может быть и речи. Ричарду даже пришлось выступить перед подданными в большом холле госпиталя рыцарей-иоаннитов с оправдательной речью, а затем его гонцы повезли опровержение расхожих слухов по графствам и манорам Англии и в особенности на Север, где слухи эти уже приняли угрожающие масштабы.
– Миледи, вы выиграли! – ликовала Дебора. – Вы спаслись и остались королевой!
– Неизвестно, надолго ли эта отсрочка, – бесцветно отвечала Анна. Она постоянно пребывала в состоянии страшной растерянности и целые дни проводила у окна, глядя на низкое февральское небо.
«Этого ребенка не должно было быть», – вновь и вновь повторяла она, все больше убеждаясь, что жизнь преподнесла ей новый сюрприз. Она не могла определить, что чувствует к этому вновь зародившемуся в ней существу. Детей от Филипа она страстно желала, ребенок от Ричарда казался ей бременем… а этот… Она не ощущала при мысли о нем ничего, кроме панического страха.
«Джеймс, спаси меня! Я так жду тебя».
Она и в самом деле страстно его ждала, думала о нем непрестанно. Порой с досадой и ненавистью, обвиняя в своей новой беде, порой с удивительной нежностью.
Слава Богу, что они не виделись с Ричардом. После поражения его затеи с племянницей он не желал видеть королеву. Анна понимала, что, хотя между ними и произошел окончательный разрыв, некоторое время она может чувствовать себя в безопасности – пока все не откроется.
А потом Джон Несфильд доставил сообщение, что Ричард приказывает супруге покинуть Лондон и отбыть в Вудсток. Анна поначалу не поверила своим ушам, но потом вдруг развеселилась.
– Дебора, мы едем домой!
Вудсток! Она знала там каждый переход, каждую тропинку. И это вовсе не Лондон, где повсюду солдаты и офицеры со знаком Белого Вепря. Оттуда легче сбежать.
– Оливер, ты поможешь мне?
Он глядел на нее с испуганным восхищением. Она в последнее время была очень бледна, глаза стали тусклыми, о чем-то все время перешептывалась, запершись с Деборой. И вдруг – побег!
Уже в дороге Анна передумала.
– Ничего не надо предпринимать. За мной скоро приедут.
«Он любит меня. Он не оставит меня в беде. И потом – я сама назначила срок – через полтора месяца».
В Вудстоке она несколько ожила, поднималась на стены, гуляла в старом парке. Джон Несфильд, такой неумолимо бдительный в Лондоне, здесь, в этом старинном замке, как бы отмяк. Он и в самом деле оказался порядочным и весьма приятным человеком. И, несмотря ни на какие слухи, верил в своего короля Ричарда.
Порой, когда в окно стучал дождь со снегом, они сидели с Деборой, ее «кузеном» Оливером и Джоном Несфильдом у камина, и рыцарь втолковывал своим молчаливым слушателям, как мудр их государь, как много он сделал для блага Англии: это и мир с Шотландией, и упорядочение судопроизводства, и расправа с итальянскими грабителями-купцами.
«Все это так, – думала Анна, – но все это меркнет на мрачном фоне тех преступлений, которые совершил или еще совершит этот человек».
В середине февраля стало подмораживать, ветви старого парка покрылись инеем, в стылом воздухе пронзительно звучало карканье ворон. Именно в это время у ворот замка протрубил рог.
Она увидела его еще во дворе и едва не засмеялась от радости и облегчения. Джеймс держался невозмутимо, беседуя с Джоном Несфильдом. Затем, в развевающемся, как птичьи крылья, черном плаще, легко взбежал по ступеням. Нет, в нем действительно жило нечто, напоминавшее ей Филипа.
Анна опустилась в кресло, поставив ноги на резную скамеечку. Старалась успокоиться, но пальцы подрагивали на подлокотниках. Она не думала, на какой безумный шаг решается. Сейчас она сознавала лишь одно – время ее освобождения пришло. И она засмеялась от радости, что теперь у нее нет иного
