выступающего над водой, относится к массе подводной части как 1 к 9. То есть ежели льдина перед нами была правильной формы, как мы предполагали, то она должна была уходить под воду на 1800 футов и иметь общую высоту 2 тысячи футов. Примем всю ширину за 400 футов, а длину за 2 тысячи, тогда одна эта глыба содержала 1600 миллионов кубических футов льда.
Такие громадные массы льда движутся на вид очень медленно и незаметно, поскольку же наибольшая часть их бывает скрыта под водой, воздействие ветра и волн мало на них сказывается. Морские течения — вот, вероятно, главная сила, приводящая их в движение, однако и самое быстрое из них не может за двадцать четыре часа отнести их на 2 английские мили. Во время этого первого плавания к Южному полюсу мы могли составить лишь предположительное мнение, о происхождении плавучих льдов, подтвердить которое может только дальнейший опыт; однако, совершив путешествие вокруг света и не найдя Южного материка, в который верили все в Европе, мы утвердились в этом мнении и считаем теперь более чем вероятным, что такой плавучий лед возникает непосредственно в открытом море[142]; во всяком случае, неоднократные опыты ясно показали, что морская вода может замерзать[143].
Плавучие льды свидетельствуют о большом различии между климатом Северного и Южного полушарий. В декабре (что в Южном полушарии соответствует нашему июню) мы находились всего только под 51°5' южной широты (что примерно соответствует широте Лондона), однако встретили уже несколько плавучих ледяных гор, и наш термометр в полдень показывал 36° [2,2°С]. Такой несоразмерный холод, видимо, связан с отсутствием в Южном полушарии материка, здесь только море, которое, будучи прозрачным жидким телом, лишь поглощает солнечные лучи, но не отражает их, как в Северном полушарии.
11 декабря в 3 часа пополудни мы проплыли мимо ледяного острова длиной по меньшей мере в половину английской мили; он находился от нас с надветренной стороны. Термометр на палубе, который в 2 часа показывал около 36°, поднялся из-за прекрасной солнечной погоды до 41° [5°С]; но когда мы проходили мимо льдов, он постепенно опустился до 37 1/2° [3,1°С], а затем опять вернулся к делению 41°, Разница в температуре ощущалась и телом, из чего, очевидно, следовало, что эти огромные массы льда наряду с упомянутыми причинами также способствуют охлаждению воздуха в сих неприветливых водах. Волны бились об этот ледовый остров с таким неистовством, словно это была недвижная скала; они были немногим ниже его, а пена и брызги, разбиваясь, взлетали еще выше. В сиянии солнца это было прекрасное зрелище. Видимо, сталкиваясь так со льдом, морская вода накрепко замерзает; тогда многое объясняется в характере возникновения и скопления льдов.
Несмотря на царивший здесь холод, вокруг корабля все время видны были буревестники, альбатросы и пингвины. Особенное наше внимание привлек буревестник величиной с голубя, совершенно белый, с черным клювом и голубоватыми лапами. Стаи этих птиц обычно кружились вокруг ледовых островов и потому могли служить предвестниками льда. Из-за цвета мы назвали его снежным буревестником[144]. Среди льдов иногда показывался кит или кашалот, несколько оживляя унылый пейзаж и вселяя надежду на то, не встретим ли мы на худой конец чего-нибудь вроде Южной Гренландии.
Между тем ледяных полей с каждым днем становилось все больше. 13-го мы насчитали их около 20, причем довольно больших. Одно было покрыто черными пятнами; некоторые приняли их за тюленей, другие за птиц, хотя пятна эти оставались неподвижными. Поскольку тюлени до сих пор считались несомненным признаком близости земли, мы вечером опустили лот, но на глубине 150 саженей дна не нашли. К этому времени мы находились как раз на той широте, где капитан Буве де Лозье якобы нашел мыс Сирконсисьон, по долготе же мы были на несколько градусов восточнее [145]. Всем не терпелось увидеть землю, любая мелочь, даже просто черное пятно на льду, мгновенно приковывала внимание. То и дело мы вглядывались в облака перед собой: не покажется ли за ними горная вершина. Каждый рад был бы первым крикнуть: «Земля!» Порой нас вводили в заблуждение полоса тумана или вид ледяного острова в снежной мгле; ложный шум нередко поднимался и на «Адвенчере», откуда нам сигналили, будто видят землю. Мысль об открытии, сделанном Буве, особенно распалила воображение одного нашего молодого лейтенанта; он то и дело взбирался на марс и наконец 14-го в 6 часов утра совершенно всерьез заявил капитану, что отчетливо видит землю. Услышав это, все вышли на палубу. Однако впереди не оказалось ничего, кроме громадного плоского ледяного поля; по краям его было множество более мелких обломков, а дальше, насколько достигал взгляд, высилась лишь масса ледяных островов всевозможной формы и величины. Некоторые из более отдаленных в свете лучей, прорывавшихся сквозь дымку на горизонте, казались выше, чем были на самом деле, и напоминали настоящие горы. Этот вид был настолько обманчив, что многие из наших офицеров продолжали считать, что видели землю, до тех пор, пока наконец капитан Кук спустя два года и два месяца (а именно в феврале 1775 года) по пути от мыса Горн к мысу Доброй Надежды не проплыл как раз по тому самому месту, где якобы должна была находиться эта земля, но не увидел там уже даже льда.
На этих обширных льдах располагались целые стаи пингвинов, пинтадо, глупышей, снежных и голубых буревестников [146], разнообразные киты вокруг пускали водяные фонтаны. Особенно привлекли наше внимание два кита, они были покороче и потолще обычных, цвета же белого или скорее телесного. Холода, которыми встретили нас здешние ледяные моря, заставили распрощаться даже с мыслями о летней погоде, на которую мы еще надеялись в это время года. Наш термометр утром показывал 31° [—0,6°С], хотя мы находились всего лишь под 54°55' южной широты. «Погода казалась гораздо более холодной, чем показывал термометр, на это жаловался весь экипаж. Была ли причина в том, что мы приплыли из теплых широт, или же в чем-то ином, сказать не берусь».
После полудня мы прошли через обширный участок битого льда и увидели еще одно большое ледяное поле, за которым, как показалось многим, они опять увидели землю, хотя это тоже была просто полоса тумана. Ночью шел густой снег; рассвет был туманный, на море почти полный штиль. Последним обстоятельством мы воспользовались, чтобы исследовать течение, а господни Уолс вместе с моим отцом решили на маленькой шлюпке повторить опыты по определению температуры моря на большой глубине. Пока они этим занимались, туман так сгустился, что оба потеряли из виду наши корабли. Легко себе представить их чувства! Оказаться в лодчонке, где, на беду, не было даже ни мачты, ни паруса, лишь два весла, в бескрайнем океане, среди льдов, вдали от обитаемых берегов и безо всякого продовольствия! Само по себе это было ужасно, а еще страшнее было думать о будущем. Не переставая кричать, они гребли то в одну, то в другую сторону. Все тщетно; кругом стояло мертвое безмолвие, и сквозь туман не видно было ничего на длину лодки. В таком положении они сочли за лучшее не двигаться, рассудив, что из-за штиля корабли далеко не уйдут, если они сами останутся на месте. Наконец вдали послышался звон колокола. Для их слуха это была небесная музыка. Они тотчас стали грести в ту сторону, продолжая кричать, и наконец услышали ответ с «Адвенчера». Они поспешили туда, несказанно радуясь столь счастливому избавлению от опасности медленной и страшной смерти. Поднявшись на борт, они вскоре попросили дать сигнальный выстрел из пушки и услышали выстрел в ответ. Это значило, что «Резолюшн» близко. Тогда оба вернулись в шлюпке на свой корабль, где их ждали убогие каюты с сырыми постелями, но все это вдруг словно приобрело гораздо большую цену, чем прежде. Этот случай, с одной стороны, показывает, какому великому множеству опасностей подвержены мореплаватели и как часто эта опасность возникает, когда ее меньше всего ожидают; но, с другой стороны, из него видно, как неустанно заботится о нашей судьбе всевластное провидение. Мы ощущаем руку его не только в шторм, когда оно благополучно проводит нас мимо подводных скал и мелей, когда оно спасает нас от неистовства волн и огня; надобно распознавать его и славить также в событиях менее значительных, на кои путешественники, да и читатели порой не обращают внимания, во всяком случае обычно забывают о них, едва счастливо избегнут опасности.
Теперь на юге мы видели перед собой лишь крепкие и обширные ледяные поля. Стало ясно, что на этой широте нам дальше не продвинуться. Поэтому после нескольких тщетных попыток пробиться сквозь плотный лед мы изменили курс и поплыли на восток вдоль льдов, часто через обширные участки битого льда, который северные путешественники называют паковым. Воздух то и дело темнел от тяжелых туч, приносивших град и снег; лишь изредка мы могли наслаждаться живительными лучами солнца. Вокруг все время появлялись большие ледовые острова, их вид стал нам уже таким же знакомым и привычным, как вид облаков или моря. Многочисленность их давала нам возможность делать все новые наблюдения, а затем подтверждать их или уточнять. Так, например, мы установили, что безошибочным предвестником льдов
