Чем быстрее двигаешься, тем лучше контролируешь ситуацию.
Тимоти Лири, которого сам лидер свободного мира недавно назвал «самым опасным из ныне живущих на земле людей», смеется и со своим обычным оптимизмом оценивает ситуацию. «Ты знаешь, иметь дело с разными культурами, разными временными периодами и космическими зонами — все-таки гораздо легче, чем проехать по мосту Бэй-Бридж в час пик».
Ключи от времени имеют природу фармакологическую, биохимическую. Он поясняет: поскольку использование священных растений развивалось на фоне истории и географии определенных регионов, ЛСД было производным лабораторного синтеза данного времени и данного места, и было открыто совершенно случайно 16 апреля 1943 года, буквально за углом от того места, где мы сейчас сидим. Это то, что создано человеком, и таким образом, мы обладаем редкой привилегией быть свидетелями эволюции священного снадобья, открытого во время нашей жизни.
Базельский химик, явившийся медиумом этой космической лихорадки, был участником швейцарского подобия пасхального карнавала Марди-Гра — фестиваля Фасснахт. Незнакомые друг другу Альберт Хофманн и Тимоти Лири фланировали всю ночь напролет в праздничной толпе, одетые в карнавальные костюмы и маски. На следующий день они вместе ужинали в великолепном доме алхимика на швейцарско- французской границе.
Наркотики относятся ко времени также, как машины к пространству, согласились они, плавая во внутреннем бассейне дома, в то время как ацтекские резные статуи, явившиеся плодом вдохновения резчиков, вкусивших священных грибов, внимали им, застыв в своем бесконечном блаженстве. Архивариус первосвященника, вернувшись в Сан-Франциско, создал документальный фильм о происходившем для Библиотеки имени Фитца Хью Ладлоу.
«Ты знаешь, — сказал Беженец-Гедонист Уважаемому Химику Компании Sandoz, плескаясь в бассейне рядом с ним, — я был любимым актом Олдоса Хаксли».
«Любимый акт» Олдоса Хаксли (а чьим, кстати, любимым актом был сам Олдос? — Ах, ну да, Дэвида Герберта Лоуренса, конечно!) объясняет, как мутанты должны научиться выживать. Выживаемость — это тест для любого вновь появившегося мутанта; они находятся под постоянным прессингом «нормальных» особей, напуганных появлением чужака, поскольку сами они не совершили эволюционный скачок.
То, что началось когда-то как неврологическое освобождение с псилоцибина и ЛСД, за десять лет прошло и через шесть других уровней. Освобождение в плане духовном, сексуальном, культурном, экономическом, политическом и экзистенциальном было просто неизбежным. Открывшийся разум понимал, что выбор есть только между сопротивлением и освобождением… Воспоминание о пребывании в роли узника рисует колючую проволоку вдоль тюремной стены и броневик с пулеметом, нарезающий круги вдоль нее в тридцати футах снаружи. Узник добегает до стены, перепрыгивает через нее навстречу свободе, начав свою одиссею в качестве «Уильяма Мак-Нелли» и продолжив ее как «Нино Барака».
Выживание, секс и синтетическое блаженство были лазерными лучами, которые пронизывали его знаменитый, ошельмованный, цензурированный, переправленный, порванный и до сих пор не опубликованный манускрипт («Признания адепта надежды», семнадцатая версия которого была опубликована в 1973 году), который Тимоти писал, чтобы оплатить своего высококлассного адвоката, своего «теневого защитника» и свою привычку к швейцарскому шоколаду. Это история его побега из тюрьмы, эмиграции, «революционного заключения» у лидера Черных Пантер, после того как он проиграл (или выиграл) спор о роли психоделических наркотиков в революции, а также рассуждения о несомненных преимуществах швейцарской тюремной еды перед американской. Подпольные изгнанники Тимоти и Розмари обнаружили, что поскольку пространственные игры — это выживание, власть и контроль, то, соответственно, временные игры — это секс, наркотики и магия.
Они придумали настольную игру для всех своих тай-ных связных, настоящих и будущих. Игровое поле разделялось на семь рядов и семь колонок. Каждая клетка представляла ту или иную позицию в пространственно-временном танце. Получается сорок девять клеток, или ролей, так же как в младшем аркане таро. Четыре основные роли — это Воин, Волшебник, Инквизитор и Алхимик, Поле также разделяется на две половины Племенным Крестом. Пространство и Время встречаются в Племени, которое обеспечивает убежище для путешествующих во времени изгнанников. В Алжире жив дух Хассана-и- Саббаха, основателя секты хашишинов и первого упоминаемого в истории человека, использовавшего эйфорические наркотики для контроля над сознанием. В Сахаре, во время кислотного трипа, появляется персона Алистера Кроули. Но необходимость выживания диктует другие пространственно-временные координаты и чета Лири смывается в Швейцарию.
Вскоре после прибытия в Швейцарию Тимоти был арестован и заключен в тюрьму, где ожидал экстрадиции в США. Это было следствием личного запроса Генерального прокурора США Джона Митчелла. Когда он находился в Лозаннской тюрьме, туда неожиданно явился с визитом молодой швейцарец, который был дальним родственником Германа Гессе, «поэта внутренних странствий». Кристоф Венгер, как звали молодого человека, подарил Тиму прекрасную овальную акварель работы автора «Степного волка» (было также объявлено о планах по экранизации этого произведения с Тимом в роли Гарри Галлера). Это был хороший знак. В то же самое время, в «Вавилоне», заработал deux ex machina,[42] созданный Алленом Гинзбергом, — Фаланга Поэтов Прозы Района Залива Сан- Франциско мобилизовала передовой отряд поэтов, эссеистов и новеллистов, который обратился с воззванием к швейцарскому правительству, призвав его «считать доктора Лири образцом традиционного политического, культурного, литературного и философского эмигранта и предоставить ему политическое убежище».
Что и было сделано. «Как магически это все работает», — сказал Тим после своего освобождения, улыбаясь перед объективом фотоаппарата вместе со своей храброй, красивой и много пережившей женой. Его делом занялся самый крупный, специализирующийся на наркотиках швейцарский адвокат, по совместительству отец троих сыновей-хиппи. В его защиту также выступили Альберт Хофманн и голландский писатель-активист Симон Винкенуг. Уильям Берроуз нагрянул проездом, оставив Лири в подарок свою последнюю книгу «Улыбка Али». Изгнанники в очередной раз получили свободу. «Эти швейцарцы когда-нибудь начнут что-нибудь понимать?» — ворчало ЦРУ, в то время как Али улыбался.
Внутри этого прелестного дома на озере на стене висела гигантская карта Швейцарии. Лебеди скользили по озерной глади, снежные вершины гор высились в отдалении. Изгнанники отметили красным маркером траекторию своего недавнего пути. Цюрихский аэропорт, где они проскользнули мимо таможни… шале в Виаларе… Лозаннская тюрьма… курортная деревенька Кране, где он учился кататься на лыжах, но решил, что слишком стар, чтобы в присутствии других получать от этого удовольствие. И начал обдумывать — не заняться ли ему катанием на космической доске.
Немного раньше в тот же день он ехал за рулем забавного фургона «фольксваген» с изображением черной пантеры на капоте до станции Иммензее, где должен был встретиться со своим архивариусом из Сан-Франциско. Здесь они купили в киоске номер
Дома он говорит по телефону со своим адвокатом в Берне; он меняет пеленку своей внучке Дейдре; он курит гашиш с какими-то швейцарскими хиппи, которые решили проверить, умеет ли он это делать; он включает восьмой уровень в повествование о своем побеге из тюрьмы; он соглашается стать крестным отцом девочки по имени Вай-нона, недавно родившейся в Миннесоте; ему звонит таин-ственный
