– Пожалуйста, Филип… – все-таки не сдается она. Тихий, низкий, хрипловатый голос, превращенный темнотой в далекое эхо. Вслед за голосом – скрип заплесневелых, теряющихся в воде ступенек.
– Отдать концы! – кричит он, приставив ладони ко рту, в направлении суденышка, пока еще неподвижно стоящего носом по ветру.
Керригэн мысленно измеряет расстояние до противника и чувствует, как учащается пульс, когда вытаскивает из кармана пиджака «астру». Он опять смотрит на шлюпку и отмечает, что она уже там, Гарсес поддерживает ее, видит призрачно-бледное лицо, освещенное снизу фонарем, – пятнышко света, покачиваемое морем. Маяки в тумане, бакены, огоньки… Суденышко время от времени исчезает из поля зрения, как прыгающий на волнах буй. Тип с бычьими глазами уже менее чем в двадцати метрах. Корреспонденту London Times нужно всего тридцать секунд, чтобы укрыться. Звук первого выстрела доносится мгновение спустя после удара чуть ниже плеча, который заставляет его сделать какой-то немыслимый пируэт на носках, однако он видит, что тип собирается стрелять по шлюпке, даже спрыгивает для этого с бака на носу одного из пущенных в расход паромов. После второго выстрела до Керригэна доносится резкий характерный запах, и он инстинктивно ощущает, что у него осталась одна карта, которую нужно разыгрывать без промедления. Молниеносно он скатывается вниз, на камни; держась за пристань руками, чтобы не унесло водой, с трудом вытаскивая из песка и тины ноги, добредает до крана, взбирается на платформу, в поисках точки опоры прислоняется спиной к металлу и обеими руками хватается за пистолет. Во всем теле слабость, перед глазами – мутная пелена. Отверстие, через которое вошла пуля, – кровоточащая рваная рана, и кажется, через нее в сердце впивается колючая проволока. Свинцовая тяжесть вдавливает в темноту. Собрав последние силы, он кладет палец на спусковой крючок и, прищурившись, стреляет – раз, другой. Вдруг все начинает кружиться, и ему кажется, он слышит с лодки голос Гарсеса, но не может разобрать ни слова. Тогда он поворачивается в ту сторону, куда стрелял, и в кровавом свете фонаря видит того типа повисшим на бортике парома, голова и руки болтаются над водой, какое-то время он еще балансирует на ржавых перилах, но вот передняя часть туловища перевешивает, и он глухо шлепается вниз. Шлюпка тем временем добралась до Arrow. Гарсес и Эльса Кинтана поднимаются по веревочной лестнице, сброшенной с носа. В густом тумане их фигуры едва различимы.
А вдали, у пирса гниет остов какого-то старого судна. Филип Керригэн все еще на ногах. Слева от него плавно снижается какая-то белая птица. Море мягко колышет маслянисто-синие и свинцово-фиолетовые пятна нефти, поблескивающие на воде. Расстояние смягчает чьи-то пронзительные голоса. Корреспондент London Times неподвижно стоит лицом к огромному полукругу бухты. Он один, и душа его парит где-то далеко, не связанная ни с этим континентом, ни с любым другим местом на нашей старой земле. То, что он испытывает, не имеет отношения к обычным чувствам – дружбе, любви; скорее, это инстинктивная потребность в уединении, присущая животным, которые всегда прячутся перед смертью. Он медленно, спокойно дышит, не ощущая ни грусти, ни облегчения. Мысли не угнетают его. Он опирается о какой-то столб возле подъемного крана, зажимая рукой рану на груди. Короткий сиплый гудок невидимого судна прорезает тишину. И последнее, что он видит, прежде чем колени его подгибаются и он сползает на землю, в черный смоляной овал, – белое пятно чайки в вышине.
А тем временем Arrow, освещенный от носа до кормы, набирая ход, скользит меж красных и зеленых огней к открытому морю.
В конце июля 1936 года немецкий корабль Usaramo вышел из Гамбурга с грузом в количестве семисот семидесяти трех единиц: десять «Юнкерс-52», шесть «Хейнкель-51», зенитные пулеметы, бомбы, боеприпасы и все необходимое для самолетов, которые должны доставить войска Франко через пролив в Севилью и Херес-де-ла-Фронтеру. Одновременно из Сер-деньи были посланы двенадцать истребителей «Фиат С.Р.-32» и несколько бомбардировщиков «Савойя-Марчетти» итальянских военно-воздушных сил. Одна известная немецкая компания, обосновавшаяся на севере Африки, должна была под непосредственным контролем Геринга обеспечить поступление заказов, выполненных производителями оружия, в Испанию. 22 июля британский кабинет министров решил пренебречь доводами законного испанского правительства и выполнил просьбу Франко о закрытии для республиканского флота портов в Гибралтаре и Танжере. Это решение Уайтхолла явилось кульминацией политики полного попустительства в отношении действий итало-германской оси на полуострове и стало самой крупной дипломатической взяткой банде военных заговорщиков.
В течение лета 1936 года группы республиканцев, живших в протекторате в Марокко, пытались из Танжера через пролив добраться до южных берегов Испании, чтобы включиться в антифашистскую борьбу. Одним это удалось, другим – нет.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Написанию романа предшествовало своего рода научное исследование, в ходе которого неоценимую помощь мне оказали следующие книги: Angel Viflas. La Alemania nazi y el 18 de julio; J. Edwards. The British Government and the Spanish Civil War; Paul Preston (составитель). La Repьblica ase-diada, особенно статьи Enrique Moradiellos. La imagen oficial britdnica de Franco durante la guerra civil и Christian Leitz. La intervencidn de la Alemania nazi en Espana y la fundacidn de la empresa Hisma/Rowak; Ladislaus E. Almаsy. Nadadores en el desierto; Wilfred Thesiger. Arenas de Arabia [51], а также хроники путешественников XIX века Али-Бея и Шарля де Фуко. В документах экспедиций, организованных Мадридским королевским географическим обществом, чьи бюллетени хранятся в Военно-историческом архиве, я нашла дневники путешествия в Сахару, на основании которых и описывала эту огромную пустыню. Пейзажи Танжера, каким он был в 1935 году, воссозданы благодаря Большой всеобщей иллюстрированной энциклопедии, выпущенной издательством «Эспаса» в первой половине прошлого века, которую мне любезно предоставил архитектор Сесар Портела. Хотелось бы воспользоваться случаем и поддержать марокканских интеллектуалов в их стремлении спасти от разрушения театр «Сервантес» в Танжере, основанный в 1913 году испанцем Мануэлем Пеньей. Этот театр, в котором происходит действие одной из глав романа, сыграл огромную роль в развитии искусства и культуры, поскольку в период между двумя мировыми войнами здесь выступали лучшие арабские, испанские и другие европейские труппы, и будет очень жаль, если разного рода махинации и бездеятельность приведут к разрушению театрального здания.
Я воспринимаю литературу как наследство, поскольку в ней есть то, что нужно чтить, есть всякие влияния, пародии, тайные споры… Каждый выбирает для себя собственную литературную традицию, как выбирают прошлое. Кроме того, Борхес говорил, что гораздо благороднее гордиться прочитанными страницами, чем написанными. В связи с этим хочу сказать, что в основе Границ из песка лежат несколько романов и кинофильмов, которые произвели на меня огромное впечатление. Прежде всего хочу назвать следующие произведения: Майкл Ондатжи Английский пациент; Грэм Грин Тихий американец; Paul Bowles. El cielo protector; Arturo Barea. La forja de un rebelde, a также их экранизации, ленты Касабланка, Лоуренс Аравийский, Beau Geste [52] и все фильмы, посвященные знаменитым путешествиям. В определенном возрасте мечты становятся реальностью и наоборот именно благодаря очарованию странствий, и мне кажется, этим романом я хотя бы частично заплатила дань мифам и легендам.
Хотелось бы поблагодарить за бескорыстную помощь моего отца, Хосе Фортеса, который помог мне вести «раскопки» в фондах африканского отдела Военно-исторического архива, рассказал об атмосфере, царившей в армии в последние годы правления республиканцев, и научил играть в покер; опять же отца, а также Мара Вильяверде, Эмилио Гарридо и Мигеля А.Вильену, которые пользуются сомнительной привилегией первыми читать мои рукописи, но чьи замечания я всегда принимаю во внимание, и этот
