застыло какое-то равнодушное выражение, словно он позировал художнику в тот момент, когда искусный хирург срезал с него кожу, обнажая выпуклые мышцы тела.
Лицо второго мужчины было перекошено от боли и повернуто вверх, к небу. Губы были слегка раскрыты, как будто он пытался хоть как-то выразить невыносимую боль. Мышцы его рук и шеи были выписаны более детально и очень реалистично, так что походили на куриные ножки, которые так любил мой сын Серхио.
Пирс приказал агентам покинуть комнату. Теперь в ней остались только я и эти рисунки с обнаженными телами, причем на том самом месте, где еще совсем недавно стоял Минос, уставившись на эти гравюры.
Третий человек был более открыт для наблюдения. Сквозь его тонкие, почти прозрачные мышцы проглядывали ребра и грудная клетка. С его левой руки была срезана тонкая полоска мышечной ткани, которая когда-то соединяла его пальцы с локтевым суставом, а сейчас свисала вниз, почти касаясь земли. Он был повернут вправо, открывая зрителям отчасти обнаженный череп. Огромный кусок мышечной ткани был срезан с шеи и заканчивался в нижней части предплечья, свисая, как и в первом случае, вниз. Такие же полоски тканей были срезаны на его обеих ногах и держались лишь на коленных суставах. Было видно, что острое лезвие ножа аккуратно срезало его половой орган, а два больших красных круга показывали то самое место, где когда-то скапливалась кровь во время эрекции. Сейчас там было пусто, и только небольшой овал остался на том месте, которое служило для прохождения мочи.
Четвертый человек стоял в расслабленной позе крайнего удивления. Одна из его рук была приподнята вверх и указывала куда-то вперед, другая свободно свисала вниз. На его плечах виднелись освобожденные от мышечной ткани кости, все еще прикрепленные друг к другу. Его лицо было искажено гримасой удивления, а торчащие зубы говорили отом, что мышцы лица, включая губы, аккуратно срезаны.
Пятый человек был еoе больше открыт для наблюдения: левая нога разрезана до костей, мышечная ткань на икрах болтается, словно толстая штора, подбородок расчленен, а мышцы развернуты в обе стороны, обнажая белые кости, свисающий через зубы язык тоже разрезан. Да и глаз у него фактически не было.
Что же до шестого, так тот был вообще вывернут наизнанку, а внутренняя полость освобождена от кишок так, что можно было подробно изучать все внутреннее строение скелета. Сам же он не стоял, а висел на веревке, привязанной к костям его шеи. Подбородок отсутствовал, и можно было видеть два отверстия вместо ноздрей. Рядом с ним висел какой-то странный предмет с двумя трубочками, похожий на раковину. Это была его диафрагма.
Все мышцы на этих телах были помечены мелкими курсивными буквами, которые напоминали по своей форме какие-то писания эпохи Возрождения. А некоторые кости были обозначены такими же мелкими греческими буквами.
Эти люди были живыми, но вместе с тем мертвыми.
— Детектив Чакон!
Голос Пирса заставил меня очнуться от этого кошмарного сна. Я повернулась к нему.
— Ну и что вы думаете по этому поводу? — спросил он.
Я снова повернулась к рисункам, посмотрела на номера, которые стояли в углу каждого листа, и прокашлялась.
— Нет сомнений, что это рисунки из какой-то книги. Здесь видна их последовательность: страницы 178, 179, затем пропущено несколько страниц вплоть до 184, 187 и 190. А между рисунками помещен какой-то текст. Думаю, что это пояснение к пронумерованным мышцам. Похоже на какой-то учебник по анатомии человека. — Я сказала это как можно более спокойно, но мой голос дрогнул, словно намекая на то, что ему известно нечто большее, чем эти простые слова.
— И никаких отпечатков пальцев на этих листах или на липкой ленте, — заметил Пирс. — Все начисто вытерто, как, впрочем, и все предметы в этой комнате. Что же касается бумаги, то такую можно найти в любом магазине канцелярских товаров. То есть ничего особенного, хотя нам придется отправить ее нашим девушкам на лабораторный анализ.
— У меня есть идея, если вы позволите, — быстро произнесла я, снова ощутив в голосе уже знакомую дрожь. Только недавно я почувствовала, что мой голос порой подсказывает какие-то знания, которые еще не родились в голове. — Я хотела бы отправить эти рисунки по факсу моему давнему другу. Думаю, он может помочь нам определить, откуда они взяты.
~ ~ ~
Агенты ФБР всегда возили с собой полный комплект оборудования, необходимого для установления мгновенной связи: портативные компьютеры, маленькие принтеры, факсы, мобильные телефоны, сканеры, а также одного специального сотрудника, который прекрасно разбирался во всей этой технике. Я позвонила доктору Каллахену. Он еще не спал, читая какой-то роман Антониа Нелсона и поглощая прекрасное вино «Каберне совиньон» из винограда долины Санта-Инес. Он знал, что я обожаю это вино.
— Баттонвуд, 1997 года, — пояснил он. — Я обязательно оставлю тебе одну бутылку, Ромилия, если пообещаешь, что не оставишь нас.
— Спасибо, док, я… Что вы имеете в виду?
— Маккейб сказал, что ты получила удостоверение федерального агента.
— Это временное удостоверение.
— Ладно, ладно. Значит, у тебя теперь не должно быть никаких проблем.
— Да, все нормально, — улыбнулась я, смущенно прижимая трубку мобильного телефона. Пирс находился рядом со мной и все прекрасно слышал, хотя и разговаривал в это время с другим агентом. — Я хочу отправить вам факсом несколько рисунков.
— К сожалению, у меня дома нет такого аппарата. Понимаю, что это уже вчерашний день, но я могу принять их по электронной почте. У тебя есть возможность просканировать их?
— Не знаю.
— Дай мне твоего агента.
Я протянула Пирсу трубку. Док задал ему много вопросов, на которые Пирс однозначно отвечал «да». Я догадалась, что док спрашивал его насчет модема, соответствуюших драйверов, сканеров, цветной печати и так далее. В конце концов Пирс сказал ему: «Хорошо, мистер Каллахен, большое спасибо, продолжим разговор через пятнадцать минут», и выключил телефон. Затем он повернулся ко мне:
— Мы просканируем эти рисунки и переправим ему. Думаю, он получит их немедленно и в лучшем состоянии, чем по факсу. Я дал ему свою прямую линию. Он позвонит мне, как только получит рисунки.
Техническим магом Пирса был его помощник, тот самый парень с карамельного цвета волосами, который возил нас по улицам Денвера. Он снял рисунки со стены голыми руками, не опасаясь оставить на них отпечатки пальцев, положил первый лист на маленький портативный сканер и нажал несколько кнопок. Загорелся свет, как в аппарате ксерокопии, и через минуту он отправил изображение в компьютер. Сохранив его, он приступил к следующему листу, и вскоре все рисунки были отправлены доку по электронной почте.
Мы с Пирсом пошли в другой конец федерального вагончика, чтобы не мешать ему. Я закурила сигарету и протянула одну Пирсу. Тот не отказался.
— Итак, что вы думаете на этот счет? — поинтересовался у меня Пирс.
Я все еще не могла привыкнуть к вопросам федерального агента, но все же высказала ему то, что думала:
— Поначалу мне показалось, что эти рисунки имеют какое-то отношение к тем пропавшим людям в Канзасе. Я подумала, что он похитил их с целью дальнейшего расчленения по этому образцу. Но в Канзасе было только три человека, а на этих рисунках изображены шесть фигур. И они остались здесь, в Денвере. У вас есть информация о других похищенных или убитых людях здесь, в Денвере? Разумеется, кроме Хоакина Чэмпа?
— Нет, здесь были только местные происшествия и случайные убийства, связанные с пьянством,
