Алька схватила трубку радиотелефона и сунула ее Тусе в руки.
– Звони давай, скажешь все – легче будет.
– Нет, сейчас он спит.
– А ты почем знаешь?
– Он сказал, что поедет и ляжет спать…
– Ничего, проснется!
– Нет.
– Тебе его жалко? Он утомился, бедненький, трахая жену сына, и теперь отдыхает! Сволочь!
– Знаешь, Аль, если я не позвоню и завтра не приеду, он поймет…
– Ерунда! Он решит, что ты заболела или у тебя что-то случилось… О своей вине он подумает в последнюю очередь, можешь мне поверить, я эту породу знаю. Звони.
– Я не помню телефон наизусть.
– Хорошо, где твоя записная книжка? Или он у тебя в мобильнике забит?
– Алька, ну что ты меня мучаешь? Мало тебе, что ты меня ножом ударила, так надо еще этот нож поворачивать в ране, да?
– Ах это я тебя мучаю? Я нож поворачиваю? Да еще какой пошлый, затертый образ! Я не обижаюсь на тебя только потому, что жалею. Ты, дура, влипла черт-те во что…
– Я не влипла, я влюбилась… страшно, смертельно, до потери пульса… Никогда ни с кем, слышишь, никогда и ни с кем мне не было так легко, просто, весело… у меня не было никаких тяжелых мыслей, я сразу ощутила такую радость жизни, какой никогда раньше не…
– А он оказался снохачом.
– Что?
– Он снохач, слыхала такое слово? Явление знаешь ли не новое, но если это уж такая охренительная радость жизни, то… Валяй, радуйся дальше, кто тебе запрещает? Можешь не волноваться, я язык за зубами держать умею. Радуйся на здоровье!
– Нет, теперь я не смогу. Не посмею уйти от Лешки… Бросить его ради отца, который тоже его бросил… Это двойное предательство… Даже тройное…
– Это еще почему?
– А Ниночка?
– Значит, просто бросить Лешку ради первого встречного трахальщика можно? Наплевать на Ниночкины с ним отношения тоже можно? А теперь нельзя?
– Теперь нельзя.
– Чушь собачья! Старомодное ханжество, предрассудки! Если ты так его любишь, плюй на все и торжествуй! В конце концов, Лешке вовсе не обязательно сообщать, что он его отец. Они могут никогда в жизни не встретиться.
– Нет, я не хочу так…
– А как ты хочешь?
– Я умереть хочу.
– Привет, приехали! Умереть от преступной любви – как романтично! Фу-ты ну-ты! Знаешь что, Туська, давай считать, что мы с тобой сегодня просто не виделись, я ничего не говорила! Забудь это как страшный сон. Вали в свой Прованс и будь счастлива.
– Ты правда думаешь, что это возможно?
– Почему нет, все в этой блядской жизни возможно.
– Я знаю, что делать!
– Интересно послушать.
– Я сейчас напишу ему письмо, а ты отвезешь его в гостиницу и отдашь портье.
– Ты в состоянии сейчас написать письмо?
– Я попробую. Коротенькое совсем.
– Что ж, может, это и вправду проще всего.
Туся пошла на кухню, захватив листок бумаги, села за стол и, ни секунды не думая, написала:
«Кирилл, я только что узнала, что ты отец Алексея. Я тебя люблю, наверное, мне будет тяжело, и, наверное, я не смогу без тебя жить, но все дальнейшее попросту невозможно. Это чудовищно и непереносимо для моей совести. Не надо меня искать, хотя я не собираюсь прятаться. Давай поставим точку. Туся».
– Алька, готово! – крикнула она.
– Да ты что? – вбежала на кухню подруга. – Уже? Круто! Можно прочитать?
– Читай, – пожала плечами Туся. Ей, как ни странно, стало немного легче.
– Да, я в жизни читала более изысканные послания, но ничего, краткость сестра таланта так, кажется?
– В данном случае краткость сестра не таланта, а страха и отчаяния.
– Слушай, завязывай с мелодрамой! Страх, отчаяние… Не страх, а трах! Рассматривай эту историю как эпизод! Классный эпизод с классным трахом, и все. Остальное – мелодрама не лучшего пошиба. Даже, я бы сказала, с душком. Но, безусловно, не трагедия. Слава богу, спохватились вовремя. Ничего, Туська, не смотри так горестно, у тебя сейчас глаза точь-в-точь как у твое Мамзика. Не горюй, подруга, все не так плохо. Есть муж, который тебя, безусловно, любит, даже если и бегает на сторону. Ничего, ты тоже сбегала, и вы квиты. У тебя потрясная свекровь, о такой можно только мечтать, хорошая квартира, офигительный котенок… Что тебе еще надо?
– Что мне еще надо, того уже не будет.
– Ну и правильно. Нам такой роман не нужен, он как-то отдает инцестом… Ну пошли, отвезу тебя домой и поеду в отель. А кстати, что там с абажуром?
– Я нашла… Нашла ткань, бахрому…
– Когда закончишь?
– А разве это срочно?
– Еще бы! Это уже вчера было надо! Перед Новым годом такая лампа улетит с песней!
– Хорошо, я завтра сделаю!
– Нет, ты прямо сейчас пойдешь домой и займешься. Работа лечит! Завтра вместе поедем и отдадим! Может, и новый заказ получим, если этот понравится. Поняла?
– Поняла, – кивнула Туся. Когда ею распоряжались достаточно властно, она подчинялась, видимо, сказывалась балетная дисциплина.
И действительно, войдя в квартиру, она сразу же достала абажур и принялась за дело.
Зачем я это делаю? Я ведь теперь не уйду от Лешки, не посмею просто. Я, правда, думала уйти от него еще и раньше… Но теперь… Нет, все-таки, наверное, уйду, но потом, когда пройдет время, когда это не будет связано с… Кириллом. Но какая Алька умная, сразу вычислила, кто он такой. Мне и в голову не вскочило… Наверное, все к лучшему… Он, видимо, плохой человек… Ниночку бросил с маленьким ребенком, не остановился, узнав, что я его невестка… Совсем, видно, не любит сына. И скрыл от меня… Он же понимал, что рано или поздно это выяснится, значит, на мои чувства ему наплевать. Да, так лучше… А то бросила бы все, уехала с ним в Прованс, а он потом дал бы мне коленкой под зад, когда я надоела бы ему, и еще попрекнул бы меня тем, что я плохая жена его сыну… Да, конечно, он совсем плохой человек. Один, как собака, живет в своем Провансе… Почему он уехал из Бразилии один? А может, там у него тоже есть сын, а у сына жена или девушка… И он ее тоже трахнул… Да, но про меня он ведь сначала не знал… Но потом-то узнал, и это ему не помешало… Если уж у него возникла такая невероятная неодолимая любовь ко мне, он должен был, нет, просто обязан был прийти и сказать… А он явился и как ни в чем не бывало решил продолжать роман… Да он скотина, самая настоящая скотина и трус. Нет, слава богу! – и она неумело перекрестилась три раза.
Тут и Мамзик вдруг начал карабкаться по ее ноге.
– Ай, больно, что ты делаешь?
Она схватила котенка, прижала к себе.
– Маленький, Мамзинька, не буду я тебя переименовывать… Этот хренов мачо хотел придумать тебе взрослое имя. Пусть своего Маркиза переименовывает, правда? А ты мне и Мамзиком нравишься.
