– У меня тут тридцать три несчастья, ты со мной даже встретиться не удосужилась, в командировку она едет!
– Аль, ты чего так орешь?
– Хочу и ору! А вообще шла бы ты к чертям собачьим! Изображаешь из себя страдалицу, а сама…
– Я вернусь и поговорим, а ты пока приди в чувство.
– Да не желаю я больше с тобой разговаривать.
– Дело хозяйское, – холодно проговорила Туся и отключила телефон.
– Что на этот раз? – полюбопытствовала Марина.
– А… Ерунда.
– Слушай, Наташ, я вспомнила, где я тебя видела!
– Да?
– Ты сказала слово «галлюцинации»! И меня как что-то стукнуло! Я вспомнила! Может, это и не ты, даже скорее всего, но… Поехали!
– Куда?
– Да тут недалеко, в одно занятное место! Посмеешься!
Она буквально волоком потащила Тусю вон из кафе, запихнула ее в такси.
– Куда ты меня везешь? – смеялась Туся. Она рада была, что горячность Марины совершенно перебила неприятные ощущения от разговора с Алькой.
– Не волнуйся, в одну художественную галерею.
– Зачем?
– Увидишь!
Через десять минут они уже вышли из машины. Туся не успела опомниться, как Марина втолкнула ее в стеклянную дверь. Там по стенам были развешаны яркие абстрактные картины.
– Черт, я что-то спутала? Да нет вроде! Мсье! – обратилась она к мужчине, вальяжно раскинувшемуся с газетой в кресле у вентилятора. Хотя в помещении работал кондиционер. Мужчина нехотя отложил газету.
– Чем могу служить, мадам?
– Мсье, на прошлой неделе у вас была выставка, другая, я не запомнила фамилию художника, но…
– А, понимаю. Так вы опоздали. Вчера был последний день!
– И все работы уже увезли?
– А вы хотели бы что-то купить?
– Да!
– Что именно?
– А это возможно в принципе?
– Смотря о чем речь.
– Вообще я хотела бы купить серию рисунков «Галлюцинации серой собаки».
Тусе показалось, что она либо ослышалась, либо не поняла. Ее французский был еще хуже Марининого.
– Это не продается.
– А взглянуть я могу еще раз? Может, договорюсь с автором?
– Взглянуть можно. Работы заберут только завтра. То есть часть уже забрали, но рисунки еще тут.
– Могу я показать их своей подруге?
– Разумеется, мадам.
– А еще я хотела бы заказать ему изразцы для ванной комнаты…
Тусе показалось, что она ослышалась. Кровь бросилась в лицо. Так не бывает.
Хозяин галереи скрылся за массивной дверью.
– Марина, кто этот художник? Как его зовут?
– Кирилл Сотомайор. Ой, что с тобой? Тебе плохо?
В этот момент хозяин вынес большую толстую папку.
– Вот, мадам! – Он взглянул мельком на Тусю и обмер. – Ох, это же ваши портреты… Мой бог!
Это была серия из десяти рисунков, скорее даже набросков. Туся во всех видах! Танцующая, сидящая в кресле, стоящая у окна…
– Ну? Что я говорила. Это ты?
– Боюсь, что да… – едва слышно пролепетала Туся. – Он рисовал меня по памяти… Он не забыл меня… Господи, а я… он ведь теперь уже бывший свекор, и это не имеет ровным счетом никакого значения.
– Слушай, это и вправду ты? – ошалело спрашивала Марина, дергая ее за рукав.
– Я. Я тебе все расскажу… Все-все… Я просто не знаю, как мне быть. Марина, я выйду на улицу… Не могу больше…
– Мадам, может, хотите воды? На улице жарко, посидите лучше тут, – засуетился хозяин.
Но Туся не стала его слушать, вышла на улицу и прислонилась к стене. Стена была горячая. Через несколько минут появилась Марина.
– Ну в чем дело? Опять бывший хахаль? – с улыбкой спросила она.
– Да, – кивнула Туся. – Его я люблю.
– А он?
– И он.
– Ну так в чем дело? Ты предпочитаешь этот денежный мешок?
– Слушай, я должна рассказать тебе все, о себе и о тебе, иначе я не могу…
– Обо мне? – удивилась Марина. – Что это значит?
– Пошли куда-нибудь, посидим. Лучше всего в баню.
– В баню? В какую баню? Что ты говоришь?
– Неважно, в любую. Лишь бы раздеться догола, – лихорадочно бормотала Туся.
– Зачем догола-то? Ты что, лесбиянка?
– Ах боже мой, просто… Слушай, у нас в отеле есть турецкая баня?
– Ну есть. Только я не выношу баню. Ты вообще в своем уме, Наташ?
– Хорошо, тогда подожди меня минутку, ладно?
Туся забежала за угол и позвонила Трунову.
– Соскучилась? – отозвался он веселым голосом.
– Не успела. Скажите, вы еще слушаете нас?
– Нет, зачем? Уже не надо.
– Точно?
– Точно. А в чем дело?
– Поклянитесь Светланой Сергеевной?
– Ты не заболела?
– Нет! Просто мне надо… Я должна рассказать Марине об одной своей любовной истории и не хочу, чтобы кто-то еще ее слушал.
– А что, так припекло?
– Припекло! Я вам потом объясню. Значит, вы клянетесь Светланой Сергеевной!
– Клянусь! А ты, дуреха, думаешь, это приятно – целый день слушать дурацкий бабий треп? Я отключил все в ту же секунду, как мне позвонили и дали отбой. Очень мне нужны ваши тайны. Я тут вас наслушался, так мне показалось, у меня скоро менструации начнутся.
Туся вернулась к Марине.
– Порядок! Можем пойти в ресторан. Я так проголодалась!
Они нашли небольшой итальянский ресторанчик в тенистом садике, и Туся рассказала Марине сперва о своем задании.
– Я ожидала чего-то в этом духе. Только на тебя никак не подумала. Значит, с меня подозрения сняты? Что ж, это хорошо. Только даром ему это не пройдет!
– Умоляю, не выдавай меня.
– И не собираюсь. Ты клевая баба. А он козел, несмотря на все его миллионы. Ладно, к черту его. Рассказывай давай про художника! Почему твои портреты называются «Галлюцинациями серой собаки»?
