— Я должен осмотреть каждую вещь отдельно, я же добросовестный человек, тебе ли этого не знать, Ритуля!
В субботу утром Маргарита Семеновна зашла за Яной, и они поехали в банк. Когда процедура была окончена, Яна выдохнула:
— Фу, гора с плеч!
— Жить стало легче, жить стало веселей?
— Ой, не говорите, тетя Рита! А давайте сейчас завалимся в какое-нибудь кафе, съедим чего-нибудь сладенького, вроде как обмоем первую продажу?
Дело в том, что Григорий Иванович вчера купил у Яны старинные золотые серьги венецианской работы.
— Как нечего делать! — пожала плечами Маргарита Семеновна. — Только не в «Шоколадницу». Не люблю!
— Как скажете, тетя Рита!
Они двигались в сторону Центра, и на Комсомольском проспекте Маргарита Семеновна вдруг скомандовала:
— Давай, сейчас направо, потом второй поворот налево и еще раз налево. Тут обалденный кофе и пирожные достойные!
В маленьком уютном кафе в этот час народу было совсем мало.
— Я не за рулем, посему выпью айриш! А тебе нельзя!
— А я не люблю айриш, предпочитаю американо!
Пирожные и впрямь оказались хороши.
— Ой, тетя Рита, я так вам благодарна!
— Слушай, Янка, не ерунди! Есть о чем говорить!
— Есть, тетя Рита! В моей жизни было очень мало таких людей как вы!
— Ну не везло тебе, это правда, а всего хуже, когда родная мать оказывается такой засранкой… Но, я думаю, теперь все изменится. Тот тип умер, отпустил тебя на волю, да и к тому же недурно обеспечил! Теперь тебе и люди хорошие будут встречаться. Ты сама по-другому на людей глядеть будешь. А квартиру и вправду надо поменять.
— Какая вы мудрая, тетя Рита!
— Ты о чем?
— Знаете, вот тот человек, который мне все это привез…
— Интересный? Сколько лет?
— Нет, не в том дело… Просто он очень порядочный, честный. Дом записан на его имя, и эти украшения… Ему даже в голову не пришло, что он может запросто все это присвоить.
— Он, наверное, холостой?
— Нет. Женатый. Но и жена, видимо, тоже порядочная.
— Ну-ка расскажи, как этот честняга выглядит!
— Зачем? — улыбнулась Яна.
— Расскажи, жалко тебе что ли?
— Ну, он такой… довольно высокий, фигура хорошая, руки большие, красивые…
— Ну, а лицо? Не лысый?
— Нет, но очень коротко стриженый. Ничего особенного в лице нет, но он приятный и глаза хорошие…
— А он на тебя не запал?
— Да нет! Он, по-моему, счастлив был несказанно, когда наконец, отделался от меня. Его очень тяготила эта задача…
— А лет ему сколько?
— Думаю от тридцати пяти до сорока. А вы почему так интересуетесь?
— Ну, для полноты картины! Янка, ты знаешь, Пашка уезжать собрался.
— Куда?
— В Грецию! Их фирма открывает там филиал и Пашка должен его возглавить!
— Но это же здорово! И Греция не так уж далеко. Будете ездить к нему…
— А если он заведет себе греческую кралю?
— Думаю, обязательно заведет! — улыбнулась Яна. — В конце концов, не все ли равно, какой национальности краля? А вдруг в Греции он найдет просто хорошую девушку?
— Думаешь, такое возможно?
— А почему бы и нет? В этой жизни возможно все, как я понимаю… Теперь понимаю! Разве я могла предположить, что Олег не просто помнил обо мне, а… любил и заботился?
— Слушай, Яночка, я ведь толком и не знаю, как ты с ним познакомилась? Откуда он взялся и что там у вас было. Расскажи, интересно же! Ой, тебе, может, неприятно это будет? Тогда не нужно!
— Да нет, тетя Рита! Мне теперь даже хочется вспомнить…
— Уверена?
— Да, мне, наверное, нужно хоть кому-то рассказать… В то лето мать меня отправила отдыхать в Крым, у нее там двоюродная тетка жила в небольшом поселке, недалеко от Алушты. Там было хорошо, привольно. Эта материна тетка добрая была, и ко мне отнеслась как к родной… Заботилась, но не зудела. Я целыми днями торчала на берегу, было там такое местечко среди скал, небольшая песчаная проплешина, которую все пляжем звали. В выходные на этом «пляже» ногу поставить некуда было, а в будни хорошо, народу мало. Я с книжкой там разлягусь, загораю… Парнишка один, из местных, плавать меня учил. Я быстро научилась, воды совсем не боялась… парнишка, его Виталькой звали, катал меня на моторке, вообще, всячески ухаживал, фрукты из родительского сада таскал…
— Словом, влюбился?
— Ну да, но так… целомудренно…
— И ты тоже в него влюбилась?
— Нет, мне просто там было очень хорошо, без матери… Но в один прекрасный день Витальку этого отец в Симферополь за чем-то послал на два дня. Ну, я не расстроилась, отправилась одна купаться. А там шторм, не очень и сильный, с виду нестрашный, мы с Виталькой в такой уже купались… Я, конечно, полезла в воду, дура такая, да еще поплыла… и вдруг волна меня подхватила, я не знала, что делать и стала тонуть… Воды нахлебалась и от страха совсем одеревенела. Ну, думаю, все, конец… И тут кто-то вдруг меня хватает, я еще больше испугалась… Одним словом, очнулась я на берегу. Лежу на большом махровом полотенце и кто-то мне искусственное дыхание делает, меня водой вырвало, и я окончательно в себя пришла… Гляжу, какой-то мужик надо мной наклоняется, рот мне вытирает, голову поддерживает…
— Ну, — говорит, — очнулась? Чего ты, дуреха, в такой шторм в воду-то полезла?
А я гляжу на него и понимаю, что влюбилась в него, даже не с первого взгляда, а еще раньше… Он такой красивый был, хоть и старый… Стройный, загорелый, волосы седые, а глаза синие и такие добрые…
— Тебя как зовут, красавица?
— Яна, — говорю. — Янина… Это вы меня спасли?
— Ну я, больше тут, как видишь, никого нет. Я-то случайно тебя увидал, но, похоже, это был счастливый случай…
— Ну, для меня точно!
— И для меня, кажется, тоже. Ты далеко отсюда живешь?
— Минут десять ходу.
— Дойдешь?
— Да.
— А вещички твои где?
Смотрю, нет моего сарафанчика и только одна босоножка, море, видно, слизнуло. А у меня эти босоножки вообще единственные. Ну, я разревелась…
— Чего ты плачешь, глупенькая? — и голос у него такой теплый, ласковый…
