– Да нет, пожалуй. Лучше сосиски.
Они заказали сосиски с темным пивом. Пиво принесли сразу.
– Ох, какое пиво! Мечта.
– Родион Николаевич!
– Да, да, я понимаю, и простите меня, я в вашем присутствии слегка дурею. Нет, не слегка, а совершенно дурею.
Она улыбнулась вымученной улыбкой.
– Да, так вот… Я не видел брата и ничего о нем даже не знал больше пятнадцати лет. Он уехал в Америку и сгинул. То есть поначалу связь с ним еще была, а потом оборвалась. Даже когда умерла мама я не смог его найти. А тут вдруг в начале декабря он мне звонит, говорит, что хочет приехать… Ну, я даже обрадовался, встретил его. Он отлично выглядит, явно преуспевает… Мы хорошо встретились, выпили как водится и он мне рассказал, что ему во сне вдруг стала являться одна девушка, о которой он вроде и думать забыл, по имени Ева…
Лали вспыхнула и сломала картонный кружок с рекламой заведения.
Без сомнения, Петя, сын Тоника. Иначе чего ей так волноваться?
– Так вот… эта девушка снилась ему не однажды, и он решил, что это знак, надо, мол, наведаться в родные края. Ну, я ни сном ни духом… И вдруг он увидел у меня на столе вашу фотографию…
– Мою фотографию? – смертельно побледнела она. – Зачем у вас на столе моя фотография?
– Простите, Лали, но это глупый вопрос… Просто мне так легче жить. Я ведь давно… Я еще в магазине начал, но тут вас позвала Ирма… Я люблю вас, Лали. И никуда мне от этого не деться.
– Но сейчас речь не о том…
Он горько усмехнулся.
– Хорошо, я продолжу. Так вот, Тоник спросил, кто это, я ответил – одна дама из Германии, ее зовут Лали. Я же не предполагал… А он как закричит – никакая это не Лали, это Ева… И сколько я его ни разубеждал… Он стал расспрашивать о вас, ну, я же практически ничего о вас не знаю, ну и ляпнул, что у вас есть сын. А он вбил себе в башку, что это его сын… А я тут вспомнил, как Петя средним пальцем правой руки трет переносицу, совсем как Тоник… Лали, выходит, Петя мой племянник?
– Родион Николаевич, умоляю…
– Лали, милая моя Лали, я больше не сказал ему о вас ни слова, я познакомил его с одной прелестной женщиной, я сделал все, чтобы сбить его с панталыку… Он спросил, в каком городе вы живете, я сказал, что понятия не имею. Тогда он пристал ко мне, как назывался наш отель на Корфу, я назвал ему совершенно другой отель, но это же секрет Полишинеля… Он запросто прошерстит все отели, остров-то маленький… Так что это дело дней, я думаю…
– И что же мне делать?
– Все отрицать. Где учится Петя?
– Здесь, в Мюнхенском техническом университете.
– А живет с вами?
– Нет, они с подругой снимают квартиру, я ведь живу за городом.
– Это хорошо. Найти мальчика будет не так просто. Лали, а ведь он уже взрослый, может, просто рассказать ему все?
– Но как? Нет, невозможно… Он так любил отца.
– И, по-вашему, он станет любить его меньше?
– Я не знаю…
– Лали, милая моя, подумайте, ведь вы ни в чем не виноваты… Уж перед сыном точно. А муж ваш, он знал?
– Да, конечно. Я сразу ему сказала, что беременна, а он только обрадовался.
– Ну так что? Он же не маленький ребенок, он умный, добрый и вполне современный парень, который вас обожает. Вы же не изменили мужу, ничего такого… А если даже Тоник и отыщет парня, что ж… Они сами разберутся…
– Вы так думаете? – полными слез глазами посмотрела на него Лали.
– Я убежден. И знаете, когда нет нагромождения тайн и лжи, всем легче. Допустим, Тоник приедет к вам, начнет угрожать разоблачением… генетической экспертизой… А вы просто пожмете плечами и скажете – ну и что? Он все и так знает. А может случиться, что они даже и подружатся… И, поверьте, в этом не будет никакого предательства по отношению к вашему мужу. Лали, Петя не маленький ребенок…
– Но как, как я ему это скажу? Как объясню, почему вдруг решилась это рассказать? Нет, невозможно.
– Лали, у меня есть одна мысль.
– Какая?
– Хотите, я облегчу вам задачу? Я сам объясню все Пете.
– Вы? С какой стати?
– А я ему, на минуточку, родной дядя. И мы отлично с ним общались.
– Но он же… Он обидится, что я ему сама этого не сказала.
– Ерунда. И вообще, я думаю надо сделать так. Я расскажу ему все, и попрошу не говорить вам, чтобы вас зря не травмировать. Ну, как будто вы не в курсе, что Тоник может приехать.
– Нет, это глупости.
– Согласен. Но поговорить с ним начистоту, без всякого вранья, я могу. Поверьте, мужской разговор в такой ситуации предпочтительнее. Он мальчик открытый, если какая-то дурацкая обидка возникнет, я уж сумею без лишних эмоций все ему объяснить. А вы… У вас глаза на мокром месте, всякие ложные представления, предрассудки. Поверьте, так будет лучше.
– Родион Николаевич, а вы… вы убеждены, что Тоник… что ваш брат появится здесь?
– Убежден. Я его знаю. Хотя стопроцентной гарантии дать не могу. Мало ли что может случиться. Однако жить в постоянном страхе разоблачения ужасно.
Она молча смотрела на него. Кажется, он и вправду меня любит. С ума сойти… И он такой добрый… И даже какой-то родной… И смотрит на меня так… Неужели это судьба?
– Ну что, Лали? Доверите мне эту миссию?
– Да. Вы меня убедили… Мужской разговор это иной раз очень правильно… Мой муж частенько вел с Петькой мужские разговоры.
– Спасибо, спасибо за доверие, Лали.
Пусть он поговорит с Петькой. Это хорошо. Может, в результате между ними возникнет доверие и даже, может быть, дружба.
– Но как лучше это сделать?
– Я не знаю… Петя сейчас болен, он простужен.
– Так, может, я навещу его?
– Нет. Я сейчас ему позвоню и узнаю, как он себя чувствует. Алло, Анне-Лора? Это фрау Браун. Как там Петер? Алло, Петенька, как ты?
– Да нормально уже, мам. Температуры нет. Кашель почти прошел. Анне-Лора отличный доктор. А что у тебя, как торговля идет?
– Все нормально, сын. Но тут вот какое дело. Приехал Родион Николаевич. Помнишь его?
– Да? Здорово! Он к тебе приехал?
– Нет, но мы сейчас обедаем с Родионом Николаевичем, и он говорит, что хотел бы тебя увидеть.
– Да? Я тоже буду рад.
– Давай мы завтра пообедаем втроем.
– Отлично! Я за!
Повесив трубку, он обернулся к Анне-Лоре.
– Помнишь, я тебе рассказывал, как на Корфу в маму влюбился один русский? Так он сейчас здесь, с ней! Он классный! Хорошо бы мама с ним закрутила…
– Зачем тебе это?
– Анне-Лора, как ты не понимаешь? Моя мама еще не старая женщина, к тому же очень красивая… Что ж ей пропадать? А этот тип очень славный, добрый, порядочный…
