– Как ты можешь это знать?
– Я чувствую.
– И тебе не обидно за отца?
– Нет. Отец сам мне не раз говорил, что когда он умрет, мама не должна хранить ему верность.
– Странно.
– Ничего не странно. Просто отец так любил маму, что всегда заботился о том, чтобы ей было хорошо.
– Даже после его смерти?
– Именно.
– Ну что? – спросил Родион.
– Он обрадовался, передавал вам привет. И завтра он сможет прийти…
– Лали, спасибо вам.
– Господи, за что?
– За доверие.
– А у меня разве был выбор? – улыбнулась она.
– Конечно, был. Вы могли и сами рассказать все сыну, могли продолжать молчать…
– Да, в самом деле… Знаете, Родион Николаевич, мне вдруг стало легче. Не так страшно.
– Вот и замечательно.
– Спасибо вам… И знаете что…
В этот момент у нее в сумке зазвонил телефон.
– Извините. Это Ирма. Да, Ирма. Что случилось? Нет, это была маленькая партия. Больше, к сожалению, нет. Попробуй предложить что-нибудь из «Зимней симфонии». Хорошо, я буду минут через сорок. – Она захлопнула крышечку телефона. – Извините. Дела.
– Лали, может, мы и поужинаем сегодня?
– О нет, спасибо, но нет, я после рабочего дня спешу домой, у меня там собака, а теперь еще и котенок. Мой Вир сам принес мне вчера котенка. Махонького, рыженького. Мне еще надо все для него купить и…
– Пес принес котенка? Какая прелесть. Вы его оставите у себя?
– Конечно. Не отнимать же у Вира такую игрушку, тем более он сразу взял над ним шефство… К тому же котенок само очарование.
– А какого он пола?
– Мальчик.
– Вы его уже назвали?
– Нет пока.
– А назовите его Родькой.
– Как?
– Родькой. Мне было бы приятно, что у вас есть хотя бы мой тезка…
С ума сойти, испуганно подумала Лали. Он как будто прочел мои мысли.
– А что, мне нравится. Рыжий Родька… Да, хорошее имя.
– Пете я сам объясню, почему так назвали котенка. А Ирме вы. Еще кому-то это вряд ли надо знать…
Он проводил ее до магазина и ушел. Совершенно счастливый. За сегодняшний день было преодолено огромное, невероятно огромное расстояние. Она мне доверилась… Она… Она самая лучшая, самая нежная… И нуждается в защите, опоре и поддержке. Очень, очень нуждается. И если завтра с Петей все пройдет как надо, я стану для нее еще ближе… И котенка она назовет Родькой… Как я мечтаю, чтобы она меня вслух назвала Родькой. Родион Николаевич, вы совсем сдурели, засмеялся он про себя. Нашел о чем мечтать… Ты же никогда не мечтал о такой чепухе, ты шел напролом, всегда и со всеми, а тут извольте радоваться, котенка в твою честь назвали, да и то не по собственной инициативе, а с твоей подачи, но ты, старый болван, от этого на седьмом небе. Да, дела…
И он пошел шататься по незнакомому, но восхитительному городу. Вот это да! Я же как пьяный, а выпил всего одну кружку пива. Часа через два он набрел на старинную пивную, зашел. Она оказалась какой-то неправдоподобно огромной. Он нашел свободный столик. Кругом было шумно, многолюдно, мужчины, женщины, старики, дети, целые семейные кланы… Подбежал пожилой официант, выслушал заказ, кивнул и унесся.
Как хорошо, думал он, прихлебывая потрясающее баварское пиво. И как славно, что она тоже любит темное пиво. Он грыз соленые крохотные крендельки, которые казались ему невероятно вкусными. Дурак ты, Родька. Совсем поплыл от счастья? Да, поплыл… А вдруг больше ничего и не будет? Ну что ж… Не будет, значит, не суждено. Но за эти минуты пусть даже призрачного счастья можно отдать все на свете. Неужто все же существует любовь? Наверное, иначе с чего бы эта эйфория? Вот уж воистину, лучше поздно, чем никогда!
Заметив, что кружка Родиона пуста, кельнер вопросительно взглянул на него, тот кивнул и через минуту перед ним уже стояла другая, полная. Боже, какое счастье!
– Лали, что случилось? – шепотом спросила Ирма.
– Потом.
Покупатели шли один за другим и поговорить не было никакой возможности.
Наконец женщины остались наедине. Но закрывать магазин было еще рано.
– Лали, ну что? – нетерпеливо спросила Ирма.
– Ты о чем? – рассеянно отозвалась Лали.
– Как о чем? Об этом мужике.
– Ирма, ты знаешь, с чем он приехал?
– Просить твоей руки?
– Да ты что!
– А мне показалось, он уже готов…
– Сейчас не до того…
И она рассказала подруге все, что произошло сегодня.
– Обалдеть!
– А что еще ты можешь сказать?
– Он мне нравится.
– Да при чем тут это?
– Ты не поняла. Я хочу сказать, что совершенно вроде бы чужой мужик так влюблен, что примчался предупредить тебя, готов взять на себя такой нелегкий разговор с твоим сыном. Это дорогого стоит. По- моему, он как раз тот человек, который тебе нужен.
– Почему ты так решила?
– Потому что ты привыкла жить за каменной стеной. Я вот для всех своих мужей сама была каменной стеной и мне в конце концов это надоело. А твой Иваныч был надежен, как скала…
– И ты полагаешь, что его можно заменить? – горько усмехнулась Лали.
– Заменить нельзя, кто бы спорил. Но он умер, понимаешь, умер? А этот живой, к тому же, готов быть для тебя этой самой стеной… Пойми, Лали, жизнь слишком длинна для одной-единственной любви.
– Это ты сама додумалась?
– Нет, где уж нам уж… Это Ремарк сказал. Но я с ним полностью согласна.
– Но я даже подумать не могу…
– Ну, во-первых, тут надо не думать, а чувствовать, и не глушить в себе зов плоти.
– Какой к черту зов, о чем ты?
– О том, что видела своими глазами. Когда вы с ним вышли на улицу, он взял тебя под руку, а ты так прильнула к нему…
– Не ври! – испугалась Лали.
– Я не вру. Врешь как раз ты! Он же тебе нравится. Сама вчера говорила.
– Я сказала только, что он приятный человек, это еще ничего не значит.
– Зачем ты врешь сама себе? Он тебе нравится, тебя к нему тянет, а ты этого боишься. Не будь дурой, такой может больше и не встретиться.
