Позвольте вас пригласить!
Все повскакали с мест.
– Матвей!
– Мотя приехал! – раздались радостные возгласы.
На пороге стоял молодой парень, среднего роста, с пышными рыжими волосами и обаятельной физиономией, усеянной веснушками.
– Нет-нет, все приветствия и дифирамбы оставим на потом, сейчас будем танцевать! Марет, музыку!
Он подскочил ко мне.
– Сбацаем?
– Запростяк!
Марет включила музыку. Матвей взял меня за руку.
– Ну!
Музыка была веселенькая.
– Как тебя звать, красавица, и откуда ты взялась?
– Звать меня дурочка, а взялась с переулочка!
– Самокритично! – тряхнул волосами Матвей. – Задолбало старичье?
– Именно!
– Ничего, я тебе скучать не дам!
– Да уж я поняла. Слушай, а как отсюда слинять?
– Куда?
– Ну, вообще-то в Москву, а пока в гостиницу.
– Так, переулочек, оказывается, в Москве, а дурочка в гостинице живет? В какой?
– Черт ее знает, я забыла, как называется, высотная такая.
– Высотных у нас две. «Олимпия» и «Виру».
– О, «Виру», точно, «Виру»! Как туда добраться?
– Отсюда? Сейчас никак, если только такси ловить, да и то безнадега.
– А ты как добрался?
– У меня мотоцикл.
– Слушай, будь другом, отвези меня туда, а? Тут же вроде недалеко. Мы быстро доехали.
– А потом ты в Москву уедешь? У тебя билет есть?
– Нет, билета нету... Я только недавно приехала...
– К Нику? Любишь его?
– Ненавижу!
– Ага, значит, любишь... А все же, как тебя звать?
– Таня.
– Слушай, Таня, я бы, конечно, тебя отвез... Но не могу...
– Почему?
– Принцип у меня такой – не лезть в чужие любовные дела. Я один раз сделал такую глупость, а в результате схлопотал по морде, причем от обоих, и от женщины, и от мужчины. Так что, извини... Вон Ник на меня уже волком смотрит.
– Ну и хрен с ним! Видеть его не хочу!
Но тут музыка кончилась. Матвей подвел меня к моему месту за столом, и я увидела, что Никита Алексеевич допивает свою водку, причем из стакана.
– Таня, пойдем поговорим, пожалуйста!
Он встал, взял меня за руку и почти силой повел куда-то. Оказалось, в прихожую. Интересно, что он мне скажет?
Он сорвал с вешалки мое пальто.
– Обуйся!
– Зачем?
– Надо!
Я обулась, застегнула сапоги, а он стоял с моим пальто в руках.
– Мы уходим? Туфли брать?
Он вырвал туфли у меня из рук и швырнул под вешалку, подал пальто и вывел меня на крыльцо. Сам он был в одном свитере. И вдруг сбежал с крыльца, сгреб двумя руками снег и принялся растирать лицо.
– Ах, хорошо! – Он снова и снова хватал чистый снег и тер себе лицо. Потом вдруг вскинул руки: – Таня, иди сюда, смотри, какая ночь! А воздух какой, чуешь? Ну иди сюда, не бойся!
Я подошла к нему.
– Вы простудитесь!
– Нет! А если простужусь, ты будешь за мной ухаживать?
– И не подумаю!
– Умница! Мужики не для того, чтобы за ними ухаживать! А совсем для другого, да? Ты зачем приехала?
– Ни за чем. Много вы понимаете! А приехала, потому что дура! Самая последняя дура!
– Дура, говоришь? Это хорошо, что дура... Я давно хотел найти себе дуру... Умные бабы меня достали уже, я по горло сыт! А ты маленькая, невозможно красивая дурочка, и я тебя люблю!
– Пустите меня! Никого вы не любите...
– Много ты понимаешь! Ты еще ребенок! Думаешь, почему меня так корежит? Потому что я хочу тебя до сумасшествия, а ты еще девушка... Зачем я буду ломать твою жизнь? Найдешь себе парня под стать, ему и подаришь свою невинность... А я старый хрыч для тебя...
– Так что ж мне, лечь под первого встречного, чтобы быть с вами? Да? Вам так легче будет, что ли? Конечно, тогда никаких угрызений, тогда вы как будто ни при чем будете! Да ну вас к черту!
Я попыталась вырваться от него, но он держал меня очень крепко.
– Что ты сказала? Ты правда хочешь... быть со мной?
– А как вы думали? Я что, маленькая? Только вы все врете про любовь... Какая это любовь, вы же ничего про меня не знаете...
– Почему? Знаю, что ты с Урала... Из поселка... как его... фу, забыл...
– Вы ж мне ни одного вопроса нормального не задали, вы все время про себя самого говорите... Небось только себя и любите... – задыхаясь от злости, шипела я. – На кой ляд вы меня вызвали, поизмываться захотелось?
– Дура ты! Молчи, я... – Он вдруг поднял меня на руки, швырнул на снег, я даже пикнуть не успела, как он навалился на меня и стал целовать. – Дуреха, какая дуреха... Но самая лучшая, самая любимая, я с первого взгляда понял... знаешь, как я тебя хочу, с той самой минуты, как увидел... И ты тоже хочешь, ты тоже сразу захотела, думаешь, я не понял... ладно, желание дамы закон...
Он все глубже вдавливал меня в снег, мне уже нечем было дышать, тогда я сгребла снег рукой и сунула ему за шиворот.
Он вскрикнул, дернулся, и мне удалось вскочить.
Он очумело вертел головой, сидя в снегу.
– Тань, ты чего? На тебя не угодишь! – И вдруг он начал хохотать как сумасшедший. Я протянула ему руку.
– Хватит, простудите себе свое хозяйство!
Он вскочил.
– Танька, откуда ты такая взялась? Я тебя обожаю! И не злись на меня! Это называется – любовь интеллигента в эпоху перестройки! А ты олицетворяешь собой здоровое народное начало. Солнышко мое! Идем в дом, а то и впрямь простудимся, ты вон вся в снегу и нос холодный.
– Не хочу я в этот дом, не нравится мне там...
– Почему?
– Долго объяснять. А вы идите.
– Без тебя не пойду. Но если ты настаиваешь, мы уедем... Ой, Танечка, милая моя, я сейчас вдруг
