ругает меня за то, что я читала много, но бессистемно. Один раз он не мог вспомнить что-то из французской истории, а я хоть и робко, но напомнила ему. Он сначала страшно удивился, а потом раскричался:
– Ну конечно, знания, почерпнутые у Дюма! Ничего не скажешь, отличная школа!
– Какая разница, откуда знания? Да хоть с обрывка газеты в сортире! – огрызалась я. – Кстати, Никита, если тебе попадется в Москве туалетная бумага, купи! У нас уже мало осталось! И еще стиральный порошок! Никак не могу достать, хоть плачь!
– Хитрюга, к чему свела разговор об образовании!
Зимовать мы остались на даче. Топили печку, Никита колол дрова, расчищал снег, по вечерам мы смотрели телевизор, жадно ловя каждое новое слово. Программа «Взгляд», «До и после полуночи» Молчанова, снятые с полки фильмы... Однажды вечером я вдруг вспомнила:
– Никита, ты еще в Пярну сказал, что у тебя есть хорошая новость?
– Ничего пока не вышло и говорить не о чем, – нахмурился он.
Но недели через две вернулся из Москвы сияя.
– Танюха, у меня выйдет книга прозы! В «Советском писателе!» Я уж и не чаял дождаться... Она там провалялась много лет, потом меня обнадежили, а сегодня я узнал, что скоро выходит! Поздравь меня!
– А разве ты пишешь прозу? – удивилась я.
– Сейчас нет, но писал одно время... Рецензии были хорошие, но потом сочли, что книжка слишком острая, а я на уступки не пошел, в конце концов у меня был кусок хлеба...
– Значит, ты сценарии пишешь не для души, а для хлеба?
– Ну, это по-разному бывает... какие-то писал только для хлеба... А эта книга для души! Я кое-что добавлю туда...
– А почему ты никогда мне ничего не показываешь?
– Тебе разве интересно?
– А ты как думал? – возмутилась я.
– Но ты никогда не просила...
– Обязательно надо просить? И потом, я вот прошу тебя о чем-то, а ты... Погоди, а за эту книжку тебе заплатят?
– Конечно, заплатят, и очень даже неплохо! Так что имеешь шанс!
– Никита, а давай...
– Ну, говори, чего тебе хочется?
– Давай... ребеночка родим, а?
У него вытянулось лицо.
– Об этом не может быть и речи!
– Почему?
– Потому что я стар для ребеночка! Не могу... Не хочу!
– Но почему?
– Потому что в нашей стране сейчас рожать может только... Это чистейшей воды безумие! Никто не знает, чем обернется эта перестройка, скорее всего, как говорят, перестрелкой. С продуктами все хуже и хуже, стиральный порошок проблема, а ребенку столько всего нужно! О чем ты говоришь? Лекарств и тех не купишь, не говоря уж об одежонке и всяких детских штуках... Я не хочу, чтобы мой ребенок рос в таких условиях, ты посмотри, люди бегут отсюда кто куда! Кругом очереди! Сейчас у меня должна выйти книга, еще снимают какое-то кино, но где гарантия, что завтра не встанут все студии или вообще не скинут Мишку, и тогда может начаться кровавая вакханалия! Нет, моя девочка, сейчас уж очень неподходящий момент. Только не вздумай прибегать к бабьим хитростям: ах, я сама не знаю, как забеременела, ах я не хотела... Сразу предупреждаю, если ты хочешь меня обмануть, я больше к тебе не притронусь!
Меня как пыльным мешком прихлопнули.
– Никита, но я не собиралась...
– Короче, я вопрос ставлю так – хочешь во что бы то ни стало родить – скатертью дорожка, ищи для своего младенца другого отца!
– Господи, Никита, что ты несешь, я же тебя люблю и ребеночка хочу от тебя!
– Перестань, ты сама еще ребенок! Двадцать лет! Что ты за мать, не говоря уж обо всем остальном! Тебе еще надо самой встать на ноги, получить хоть какую-нибудь специальность, я ведь в любой момент могу помереть, и что тогда? А еще и с ребенком!
– Почему ты так кричишь, успокойся, не надо так... И почему это ты должен помереть?
– Потому что сейчас мужики мрут как мухи! Я за последний месяц двух своих приятелей похоронил, ровесников! Думаю, и я не задержусь, а ты молодая, успеешь родить, когда помру!
– Перестань, мать твою так! Сию минуту заткнись! Умрет он, да посмотри на себя, кровь с молоком, косая сажень, что там еще... Бабы из-за тебя с ума сходят, думаешь, я не вижу, как твоя машинистка на тебя смотрит! Она перед тобой как курица перед петухом приседает... А ты помирать... Дурак! – И я разревелась.
– Танюха, не реви... Не надо! И прости меня, я что-то сорвался. Но о ребенке не может быть и речи.
– Ну и ладно, пусть... Мне и тебя одного хватает, ты иногда хуже ребенка...
Мы помирились. И больше не разговаривали на эту тему. Но я насторожилась. Сашка ведь давно меня предупреждала, что он не любит детей. А еще она говорила, что, когда у него не идет работа, он внешне держится как обычно, но стоит его чуть-чуть задеть, все это выплескивается наружу... Видно, я его задела. А мне казалось, что у нас все хорошо, тем более он так радовался выходу книги, и вот, пожалуйста...
Я теперь ездила в Москву почти каждый день, английский, курсы, продукты...
На курсах мне безумно нравилось. Нас было человек десять в группе, и Алина Петровна, преподавательница, уже с первых занятий выделила меня. Она говорила, что у меня прекрасное чувство цвета и стиля и к тому же богатая фантазия. Однажды, еще осенью, я надрала в лесу каких-то сухих веток, больше всего они напоминали растрепанный веник. Я принесла их домой, разделила на несколько букетов, вернее веников, и долго задумчиво смотрела на них, решая, с чем бы можно было это сочетать. Выбор был ничтожный. И тогда я покрасила часть веток белилами и из старой шелковой ленты нежно-розового цвета – Милочка купила мне эту ленту, когда у меня немного отросла коса, – сделала крохотные бантики-цветочки и нацепила их на крашеные и некрашеные ветки. И произошло чудо! Веник превратился в изысканный сухой букет! Я еще дополнила его ветками с застывшими кристалликами поваренной соли, и букет стал просто волшебный. Я хотела показать его Никите, но потом решила, что не стоит. Он не поймет, я расстроюсь. Нет, сначала покажу Алине Петровне. Я завернула букет так, чтобы не повредить в электричке, и повезла на ближайшее занятие. Все пришли в восторг! А одна женщина взмолилась: Таня, ради бога, продай мне букет! Я сегодня иду на день рождения к подруге, ну нечего мне ей подарить! А это так оригинально! Ты же еще такой можешь сделать!
На радостях я ей его подарила, а Алина Петровна сказала:
– Браво, Танюша! Ах, если бы тебя запустить в один амстердамский магазин, ты бы сошла с ума! Там продают только засушенные или консервированные растения, крашенные во все цвета радуги! Я там провела полдня, но почти ничего не купила, все очень дорого! Может, когда-нибудь и в Москве такой магазин откроют, хотя, боюсь, я до этого не доживу. А ты и вправду молодец, очень смело работаешь! На первый взгляд эти розовые бантики могут показаться пошлыми, но в сочетании с этими вениками... Отлично! Я бы только еще немного розового добавила в белую краску, чтобы просвечивало чуть розоватым, тогда и соль будет лучше смотреться! Имей в виду, такие букеты вполне можно продавать... Я поговорю, одна моя коллега недавно открыла кооперативный цветочный магазин, почему бы не торговать и сухими букетами? Лишние деньги не помешают!
Я ухватилась за эту идею! Я буду тоже зарабатывать, надо на всякий случай иметь свои деньги. Почему-то после разговора о ребенке я часто возвращалась к этой мысли.
На веранде я устроила себе мастерскую. Там было холодно, но зато материал хорошо сохранялся. Я натаскала целый угол веников, расставила ведра с солью, в которой замачивала ветки, чтобы они обросли кристаллами.
– Танюха, ты что тут затеяла? Холодно же, простудишься! – сказал Никита, заглянув на веранду.
– Ничего, я рефлектор поставлю!
