Раньше все было так просто и так понятно. Из всех чувств ему были ведомы лишь гнев и жажда мести. И никакой мягкотелости, никаких сожалений. А теперь все стало совсем по-другому.
Он повернулся и вошел в дом. На лестнице он встретил Брэма.
– Она очень хочет вас видеть. Вы к ней не подниметесь?
– Пока нет. Сначала мне нужно ответить на несколько писем. А потом изучить карты...
– Да мне-то что. Это ведь она ворочается и стонет от боли. Я ей говорил, чтобы она не причесывалась пока, да только она меня и слушать не стала. Сказала, что иначе ей никогда потом не распутать колтуны. Я предложил ей помочь, но она отказалась.
– Вот дурочка!
Люк бросился вверх по лестнице. Глаза его метали молнии.
Брэм улыбнулся ему вслед. Да, похоже, его маленькая хитрость удалась.
Глава 25
Он стремглав взлетел вверх по лестнице и распахнул дверь в ее комнату.
Силвер сидела, опершись на подушки, и расчесывала гребешком свалявшиеся локоны. Это стоило ей больших усилий: она была очень бледна.
– Боже мой, что ты делаешь?!
Силвер вызывающе на него взглянула. В глазах у нее блестели слезы.
– Видишь, причесываюсь. А что?
– А то, что если ты и дальше будешь продолжать в том же духе, то у тебя откроется рана!
– А тебе-то что? Ты слишком занят планами своих предстоящих грабежей, чтобы уделить мне хотя бы минутку. Впрочем, мне все равно. Разбойники меня не интересуют. – Гребешок Силвер запутался в особенно большом колтуне. Она что было сил дернула расческу и чуть не вскрикнула от острой боли, которая пронзила ее раненый бок.
– Перестань сию же минуту, дурочка! – Люк подошел к постели и вырвал из рук Силвер гребешок.
Силвер гордо распрямилась и обдала его убийственным холодом взгляда:
– Уходите. Вы мне не нужны. Мне может помочь и Брэм.
– Брэма нет. Здесь только я, и именно я собираюсь прийти вам на выручку.
– Это еще почему? – Ее глаза выражали злость и смущение одновременно. – Я причиняю вам лишь беспокойство. Чем скорее я исчезну из этого дома, тем лучше. Ох, оставьте меня в покое! – Она отвернулась и закрыла глаза.
По щеке у нее потекла слезинка, и это не ускользнуло от глаз Люка. Сердце у него сжалось.
«Не плачь, Солнышко, – подумал он. – Не плачь. Я того не стою».
Но он ничего не сказал. Вместо этого присел рядом с ней и осторожно прижал ее к груди. Затем начал аккуратно расчесывать ее густые, блестящие волосы.
Она не пошевелилась. Он лишь почувствовал, как напряглись ее плечи.
– Почему ты мне не сказала, что раньше жила в этом доме?
Она вздохнула.
– Твой слуга Тинкер рассказал Джонасу. А ты так и не ответила на мой вопрос, Силвер.
Она лишь плечами пожала.
– Я думала, что если ты это узнаешь, то тебе будет неловко.
Люк нахмурился:
– Неловко?
– Ну, если ты узнаешь, что этот дом когда-то принадлежал нам, то будешь гадать, что мы почувствовали, вернувшись сюда гостями.
Люк начал ей объяснять, что это не важно. Что такими пустяками знаменитого во всем графстве разбойника не смутишь. Но вдруг он поймал себя на том, что говорит неправду. Он понял, как ей больно вернуться в дом, где она когда-то была счастлива и любима, теперь, когда на нее обрушились сплошные несчастья.
Она была права. Люк смутился.
– Мне очень жаль.
– Не стоит ни о чем сожалеть. Дом теперь прекрасно выглядит. Гораздо лучше той развалюхи, какой он был, когда мы... переехали отсюда.
В ее голосе Люк услышал печаль. И понял, что в душе Силвер еще не зажила рана, причиненная смертью отца.
– Ты сделала все, что могла.
– Может, оно и так, но, видно, этого было мало. Что толку от самых лучших намерений, если они не приносят никаких плодов?
Люк ничего не ответил. Он и сам часто задавал себе этот вопрос.
