– И зачем, скажите на милость, вы встали с постели?
Индия медленно повернулась. Все, что она могла видеть, – это подбородок и прядь темных волос на лбу.
– Я ухожу. Здесь я вам только мешаю. У вас и так достаточно хлопот с детьми.
– Ошибаетесь, леди. Вы сейчас же вернетесь в свою комнату и ляжете в постель.
– Нет.
Торнвуд сделал два шага, и не успела Индия опомниться, как он уже обнял ее за талию и прижал к себе. Грудь уперлась в его крахмальную рубашку. Индия чувствовала, что Девлин вне себя от ярости.
Она невольно к нему прильнула, побуждаемая забытыми ощущениями близости. Он был ее мужем, черт побери! Пора бы ему об этом вспомнить!
Индия закрыла глаза, чувствуя, как кружится голова. От Торнвуда исходил запах, свойственный только ему. Индия принюхалась.
– Что вы делаете? – удивился Девлин.
– Пытаюсь вернуть потерянное. Если не можешь забыть прошлое, остается лишь наслаждаться запахами, которые от него остались. – Она засмеялась. – Кажется, я только этим и занимаюсь. – Индия вдохнула. – Пахнет кожей, бренди и…
– Вам надо вернуться в постель. – Голос прозвучал глухо.
Подняв руку, Индия дотронулась до шрама на подбородке.
– Было больно?
Торнвуд напрягся, но потом пожал плечами.
Воспоминания нахлынули на Индию. А с ними – такое сильное желание, что заболело сердце. Она прислонилась к Девлину и поцеловала серебристую полоску шрама.
– Не надо. – На сей раз его голос был хриплым. Исчезло его безразличие, а с ним и контроль над собой. Индия услышала тихий стон и почувствовала, что он с трудом сдерживает желание.
Что-то темное и дикое, вызванное воспоминаниями о пережитых радостях и потерях, заставило ее приподняться на цыпочки и провести пальцем по его крепко сжатым губам.
– Довольно. – Железной хваткой он сжал ее запястье. – Вы сейчас же возвращаетесь в постель.
– Постель… Звучит… заманчиво.
Она разомкнула губы и кончиком языка провела по его нижней губе.
Торнвуд выругался, но поднял ее на руки и понес вверх по темной лестнице. Его гнев вызвал в ней ответное чувство ярости. Гордость Деламеров требовала, чтобы она сломала стену, которой он отгородился от нее.
Это таило в себе опасность, но Индия Деламер обожала опасности.
Она подняла голову, чтобы взглянуть ему в лицо. Потом ее рука скользнула по его плечу, а пальцы оказались у него в волосах.
Он замер.
Она поцеловала его в шею долгим поцелуем.
– Это не сработает.
– Неужели? Неужели ты ничего не помнишь, Дев? – Ее голос слегка охрип от желания. – Даже ту последнюю ночь в Брюсселе? Была полная луна, а розы распустились и благоухали. В ветвях бука пел соловей, и мы даже остановились, чтобы его послушать. Правда, – она, – мы не дослушали его до конца. Помнишь?
– Не надо. – У него на шее билась жилка: – Вам не удастся…
– Вот как, Дев?
Она прижалась к нему, и твердые соски ее грудей уперлись в мягкую ткань его рубашки.
– Даже не надейтесь, что это сработает, черт возьми.
– Вспомни, Дев. Вспомни запах этих дамасских роз. Вспомни теплый ветерок и отдаленные звуки вальса. Вспомни меня.
– Как вы не понимаете!
Они уже были наверху, и он ногой открыл дверь ее комнаты. А потом вдруг остановился и посмотрел на нее.
Просто посмотрел.
– Вы полная дура, миледи. Любой другой мужчина швырнул бы вас сейчас на кровать и втиснулся между ваших великолепных белых бедер.
– А вы, лорд Торнвуд?
Глаза Торна потемнели. Совсем близко, в нескольких дюймах от его руки, был розовый бутон ее соска.
– Может, я такой же. Может быть, даже гораздо хуже.
Он подошел к кровати, опустил ее на простыни и, прижав ее своим телом, просунул одну ногу между ее
