Герцогиня постучала по полу своей посеребренной тростью.
– Вставай, дорогая, и снимай сорочку.
Индия очнулась и в недоумении посмотрела на бабушку.
– Снять? Но ведь я только что ее надела.
– А теперь ты ее снимешь. Не перечьте мне, мисс. И поторопитесь! У вас осталось всего два часа до отъезда в Воксхолл.
– За два часа, – задумчиво произнесла Индия, – я могла бы спасти жизнь двадцати человек, раздать чай и хлеб двумстам и обеспечить чистым бельем целый полк.
Герцогиня поцокала языком.
– Все это было замечательно, моя милая, но Ватерлоо уже позади. Ты теперь в Лондоне, в самый разгар сезона. И вот что я скажу тебе, Индия Деламер. Здесь по вечерам происходит более серьезная и опасная битва между молодыми девушками, которые стараются заполучить подходящего мужа.
– А мне не нужен муж, бабушка. Я думаю, что вообще никогда не выйду замуж. Мы с Луной вернемся в Норфолк, и там я постепенно превращусь в увядшую и бесстыжую чудачку, которой будут сторониться все прежние знакомые.
Герцогиня фыркнула:
– Ну, уж этого я не допущу. – Взяв Индию за плечи, она заставила ее встать. – Снимай сорочку, да поскорее!
Через двадцать минут Индия в изумлении смотрела на себя в зеркало. Ее стройную фигуру словно вторая кожа облегал полупрозрачный слой тончайшего белого шелкового крепа. Корсаж был вырезан глубоко и подчеркивал форму груди. При каждом движении под тканью то появлялись, то исчезали тени сосков.
Индия повернулась к герцогине, шокированная.
– Но, бабушка, я не могу надеть такое платье. Оно совершенно…
– …очаровательно, – закончила фразу герцогиня.
Вот будет шуму, подумала она про себя, довольная своей смелой идеей. Такие мягкие ткани были в большой моде у некоторых женщин высшего света. Они, разумеется, не подходили для шестнадцатилетних девушек, выезжавших в свет в свой первый сезон, но Индия могла себе это позволить. Благодаря безупречному воспитанию и привлекательной внешности она умела с достоинством носить любое платье. И именно это заставит графа Торнвуда взглянуть на нее более пристально.
Герцогиня махнула рукой, и Индия послушно повернулась.
– Бабушка, у меня такое ощущение, что на мне ничего нет.
И выглядит почти так же, подумала герцогиня. Она откашлялась.
– Вовсе нет, глупышка. Ты так привыкла носить мужскую одежду, что тебе кажется странным быть одетой в платье. Через час-другой ты привыкнешь и перестанешь его замечать.
Индия неуверенно потрогала ткань.
– И знаешь, некоторые женщины пропитывают свои платья водой, так что уже ничто не препятствует воображению.
– Вообще?
– Клянусь.
Хокинз тоже кивнула.
– А некоторые идут еще дальше, миледи. Моя кузина Элизабет, которая служит у леди Тиллингем, рассказывала мне, что дочь графини покрывает золотой краской ногти на ногах. Но и этого ей кажется мало! – Голос горничной задрожал от возмущения. – И тогда эта ужасная девица покрывает золотой краской и некоторые другие части тела. – Говоря это, Хокинз посмотрела на низкий вырез платья Индии.
Индия покраснела.
– Ты, должно быть, шутишь.
– Я слышала это из уст моей кузины.
– Одно могу сказать, потребуется еще что-нибудь помимо золотой краски на костлявой груди Амелии Тиллингем, чтобы приличный молодой человек сделал ей предложение, – саркастически заметила герцогиня. – Эта девица – настоящая мегера, и я слышала, что она к тому же картежница.
Герцогиня склонила набок голову и в задумчивости посмотрела на Индию.
– С другой стороны, может быть, совсем немного…
– Бабушка, – решительно заявила Индия, скрестив на груди руки. – Неужели ты серьезно?
Герцогиня пожала плечами и махнула рукой.
– Нет, наверно. Хотя в мое время, моя дорогая, было много такого, что сейчас вызвало бы скандал.
Хокинз заговорщически кивнула. За тридцать лет службы в семье она была свидетельницей такого поведения, что у Индии глаза на лоб полезли бы, если бы горничная ей об этом рассказала.
Но Индии не пришлось выслушивать эти рассказы, потому что в дверь постучали и в комнате появился Айан Деламер. Его мундир сидел как влитой на широких плечах. – Ты готова?
– Кажется, готова. Но ты затмишь меня своей элегантностью, дорогой братец.
