– Я думаю, что ты можешь, маленький сокол. Я уверен, тебе стоит только захотеть.
Твердое тело Пэйджена прижалось к ней.
Баррет хотела закричать, оттолкнуть его и хотела привлечь к себе; хотела ударить по лицу и хотела слизнуть капельки воды, повисшие на его губах. Боже, неужели она сходит с ума?
Баррет чувствовала, как гранит утеса впивается ей в спину. Его бедро шевельнулось между ее ногами. Медленными кругами его пальцы гладили точки пульса на ее запястьях.
– Я хочу тебя, Циннамон.
Баррет попала в ловушку между гранитным утесом и более теплым гранитом, который выдавался между его бедер. Каждым медленным движением он давал ей ощутить его мощь и его власть, грубую силу, которой он все еще способен был управлять. Его губы скользнули к ее уху. Со знанием дела он смаковал ее мягкую кожу языком и зубами, потом легонько прикусил мочку. Баррет дрожала, сопротивляясь его чувственному обаянию.
– Прекрати, Пэйджен...
Его голос прозвучал как негромкое, но мощное рычание. – На самом деле ты не хочешь этого, Циннамон. Особенно сейчас, когда твой пульс бьется, как прибой во время прилива, и твое дыхание становится жарким и учащенным.
– Я хочу, чтобы ты остановился. – Она едва удержалась от стона, как только зубы Пэйджена сомкнулись на мочке ее уха. – Это... это правда, – неуверенно прошептала Баррет, надеясь, что он не услышит сомнений в ее голосе. Но Пэйджен был очень внимателен, он ничего не пропустил.
– Прекрасная Angrezi. Мне нравится твой прерывистый шепот. Я хочу услышать твой стон. Слыша его, я хочу тебя так страстно, как только мужчина может хотеть женщину. Обнаженной и голодной. Легкомысленной и смеющейся. Сердитой и царапающейся. Но только тогда, когда ты будешь знать, на что идешь, Циннамон, потому что я хочу видеть в твоих глазах огонь желания, а не страх. Как тогда, когда мы... – Это был опасный и рискованный ход, но Пэйджен решился. – Когда мы встретились в первый раз. В темном, покрытом снегом Лондоне.
У Баррет перехватило дыхание. Этого не может быть!
– Ты... ты лжешь. Я ничего не помню. Если бы мы встречались раньше, я бы знала об этом. Я бы почувствовала.
– Конечно, ты чувствуешь это. Твое тело узнало меня с первого момента. Я сомневался сначала, и потребовалось время, чтобы узнать тебя. Твое лицо в Лондоне было закрыто вуалью, и твои волосы были черны от краски.
– Нет... – Темные и тревожные глаза Баррет отыскали его лицо, но на нем не было ничего, кроме честности и неумолимой решимости. – He-невозможно... – Но теперь ее протест был более слабым.
И тогда внезапно темная завеса в ее мыслях приподнялась, и Баррет что-то неясно вспомнила. Так все это было на самом деле – шепот холодного ветра, белые тихие хлопья, летящие с темного неба? Ощущение безликой опасности, таящейся в ночи. И еще камень, горящий кроваво-красным огнем. Рубин? Неужели она видела «Глаз Шивы» в ту далекую ночь?
Она заморгала, пробуя собрать воедино разрозненные фрагменты, возникшие в голове. Но видения не слушались ее. Как стая сердитых птиц, они метались и носились вокруг.
«Пронзительный крик. Ржание несущихся вскачь лошадей, внезапно появившихся из темноты... И мужчина. Его лицо скрыто в тени. Человек с красновато-коричневой кожей и глазами, похожими на осколки оникса. Боже, неужели это был Деверил Пэйджен?»
– Ты припоминаешь, не так ли? – В голосе Пэйджена слышался нескрываемый триумф. – Господи, как я искал тебя после той ночи! Я послал людей прочесать весь город от Уайтчепла до Кенсингтона, но результата не было. Никаких признаков женщины с черными как смоль волосами и в черной вуали. Никаких следов.
Баррет осторожно перевела дыхание, боясь поверить его словам, боясь ошибиться, несмотря на то что жар в крови подтверждал его речи. Она крутилась под ним, но выступ был так узок, что ее удерживали теперь только мускулистая стена его груди и твердые как гранит бедра. Смутно Баррет поняла, что ее сердце действительно помнило и тело тоже. Не все, но вполне достаточно. Возможно, они всегда помнили. Она задрожала, и Пэйджен крепче обнял ее.
– Я чуть не сошел с ума, разыскивая тебя. Я сотни раз возвращался на ту площадь в течение следующих недель. – Его голос стал настойчивее. – Куда ты пропала?
Ошеломленная, Баррет попыталась отодвинуться от него. Это просто еще одна из его уловок! Но внезапно ей захотелось спросить, она должна была узнать.
– Ты... ты искал меня?
– День и ночь, в течение трех недель. Я обошел пристани, больницы, каждую гостиницу и меблированные комнаты в этом городе. Но, казалось, ты исчезла с лица земли. – Лицо Пэйджена потемнело от горестных воспоминаний. – И тогда... тогда мне пришлось уехать. Рубин был продан, мои дела закончены. У меня не было больше причин оставаться в Лондоне, когда Виндхэвен так нуждался в моем присутствии. Сможешь ли ты простить меня за это, Angrezi?
Его просьба заставила сердце Баррет сжаться. Могло ли все это быть правдой? Неужели он действительно так долго искал ее?
– Боже, чего ты от меня добиваешься, Пэйджен?
– Только скажи мне, что ты помнишь. Хоть что-нибудь вообще.
Баррет изучала его лицо, разыскивая хоть какую-то черточку, которая напомнила бы ей о прошлом. Но она видела перед собой только озабоченные глаза, лицо, на котором остались ужасные шрамы, как видимые, так и скрытые внутри. Она видела лицо человека, который узнал слишком хорошо темные стороны жизни и слишком мало – хорошие.
Баррет видела только Деверила Пэйджена. И, Боже, помоги ей, она любила того, кого видела.
Баррет слегка вздрогнула, ощутив приступ слепой тоски. Она была слишком близка к тому, чтобы
