Позади Миты двое сингалезских девушек внесли тяжелый саквояж и поставили его у дальней стены.
– Да, Тигр приготовил много красивых вещей для мэм-сагиб. – Мита нетерпеливым жестом отослала девушек и открыла крышку, показав груду ярких тканей. – Этот багаж только что доставили из Коломбо. Сагиб, должно быть, послал за ним носильщиков в тот самый день, когда он нашел вас.
У Баррет перехватило дыхание, как только Мита подняла из чемодана воздушно-тонкие шелка и блестящее полотно, расшитое золотом. Каждый следующий предмет одежды был более красив, чем предыдущий, все было тщательно вышито и украшено рюшами, все подогнано на миниатюрную стройную фигурку. Мита благоговейно уставилась на одно из платьев – из темно-красной парчи, украшенной бархатными розетками.
– Ах, мисс, оно сшито как раз на вас! У Тигра очень острый взгляд, не так ли?
Даже без примерки Баррет знала, что это платье будет ей совершенно впору. Так же как и все остальные. Тихонько вздохнув, Мита подняла другое платье и положила его на кровать. Блестящая переливчатая темно-голубая ткань напоминала поток воды в свете факелов. Это был точный оттенок глаз Баррет.
Англичанка медленно провела пальцами по струящимся волнам шелка, прислушиваясь к их шуршанию. Точно как и прежде, она ощутила нарастающее давление в голове, тяжкий вес неясных воспоминаний. Она нахмурилась, понимая, что и раньше держала в руках такие шелка. Да, когда-то у нее было много подобных платьев – из разных тканей, разных цветов. Внезапно она увидела стройную молодую девушку, вглядывающуюся в свое отражение в высоком зеркале, она прикладывала такие же шелка к своей груди. Но видение растаяло, и Баррет поняла, что это было очень давно. В последние годы она носила только практичную одежду из тонкого сукна и саржи, которую можно было перешить, когда она подрастала, или полностью перекроить, когда ей надоедал фасон. Смешиваясь с тусклыми воспоминаниями, возникло чувство опасности. Пальцы Баррет вздрогнули и отдернулись от великолепной ткани.
– Мэм-сагиб дрожит. Вам холодно? Если так, я прикажу закрыть ставни.
– Нет-нет, Мита. Я просто задумалась.
Решительно вздернув подбородок, Баррет отбросила покрывало и поднялась с кровати.
– Очень хорошо. Полковник-сагиб ожидает вас в гостиной. Вам следует поспешить, если вы не против.
Баррет почему-то не задала вопрос, который был готов сорваться с ее губ. Она и так скоро выяснит, ждет ли ее там Пэйджен. На середине комнаты она остановилась, принюхиваясь к воздуху.
– Что это за запах, Мита? Немного едкий и пахнет дымом. Веки Миты дрогнули, и она опустила взгляд на платье.
– Это аромат Тигра-сагиба, мисс. Он снова курит эти малазийские сигары. И, судя по запаху, он был в вашей комнате, мэм-сагиб.
Две женщины обменялись взглядами, в которых была не столько ревность, сколько взаимное понимание.
– Вам понадобится и это тоже, я думаю.
Мита подняла белый сверток. Это был корсет, который Пэйджен запретил ей носить, пока они находились в пути. Баррет с любопытством рассматривала предмет одежды, казавшийся ей теперь таким странным и незнакомым, как будто он проник сюда из другого мира или другого времени. Мита осторожно расправила корсет и протянула его Баррет.
– Это ваше, мэм-сагиб. Вы, наверное, захотите его надеть.
Баррет все еще колебалась, чувствуя странное нежелание надеть или даже просто прикоснуться к этому предмету. Корсет был вычищен и отглажен. Конечно, это постаралась Мита. Но Баррет сознавала, что, если снова облачится в него, она вернется ко всему тому, что с ним связано, – строгим английским правилам и твердым принципам. Вся непринужденность и свобода, которых она достигла здесь, закончатся.
– Мэм-сагиб? – спросила с любопытством Мита. Баррет не отвечала, ее глаза были прикованы к корсету.
Почему у нее возникло такое чувство отвращения к нему? Может быть, из-за страшных воспоминаний, спрятанных в самой глубине ее мыслей?
– Вы опоздаете, мисс.
– Да. Да, конечно.
Баррет глубоко вздохнула. Что это с ней творится? Что-то бормоча себе под нос, Баррет схватила тяжелый жесткий корсет и поднесла его к груди. Что-то оцарапало ей кожу; одна из планок, казалось, была погнута.
– Она была сломана, и мне пришлось поправить ее – планка, кажется, так вы называете их? Я надеюсь, что работа удовлетворит мэм-сагиб?
– Все прекрасно, Мита.
Баррет пришлось приложить все силы, чтобы не заплакать. В конце концов, пора с этим покончить, почему именно эта часть одежды так ее расстраивает? Может, потому, что она символизирует все, что ненавидит Пэйджен, все, что стояло между ними? Выпрямив спину, Баррет сбросила ночную рубашку и обернула корсет вокруг себя, еле сдерживая дрожь, как только он сдавил ее мягкую кожу. Как странно, подумала она, трогая пальцами твердые металлические кости. Да, весьма странно, что мы должны надевать подобные вещи, чтобы выглядеть цивилизованными.
Полковник Адриан Хадли ожидал в обтянутой ситцем гостиной в огромном каменном западном крыле Виндхэвена. Баррет была рада, что Мита проводила ее, так как она сама никогда не нашла бы этой комнаты.
– О, мисс Браун. Вы сегодня выглядите намного лучше, должен сказать. – Его пальцы обхватили ее руку в дружеском приветствии.
