щеки. Она уже почти лишилась сознания.
Секунды шли. Пэйджен беззвучно подошел ближе. Двадцать секунд... Ее пальцы слегка расслабились. Ресницы распахнулись. Он был уже достаточно близко, чтобы слышать ее прерывистое дыхание. Десять... Он ждал, похожий на затаившегося в кустарнике хищника, его мощные руки были напряжены. Он знал о ее слабости лучше, чем она сама.
И когда ее дыхание резко прекратилось и колени подогнулись, Пэйджен нагнулся вперед, чтобы подхватить ее. Одна его широкая ладонь обняла ее плечи, а другая поддержала колени. Мрачно улыбаясь, он поднял ее на руки и прижал к груди, борясь с огнем, опалявшим его кожу в том месте, где ее сосок коснулся его ребра.
Сильная дрожь волной сотрясла ее слабое тело.
– Я не плачу. Я н-никогда не плачу, – пробормотала она. В следующую секунду ее голова упала ему на плечо и водопад золотых волос разметался по его груди.
Глава 16
Пэйджен стонал, страдая от ударов тысячи ножей, поражающих его живот. Огонь все еще был там, только теперь он сочетался с пронизывающей болью.
– Тигр-сагиб? – Слова звучали мягко и неуверенно. – Выпейте, мой господин.
– Что, черт побери...
Холодный фарфор коснулся его сухих губ, и горькая жидкость попала в горло. Он закашлялся и нехотя проглотил ее. Хинин, противный, но дьявольски эффективный.
– Еще, пожалуйста, Тигр-сагиб.
Мягкие пальцы коснулись его головы. Мита, понял Пэйджен. Не Angrezi, женщина с огнем в волосах и яростью в глазах. Мита – индийская красотка, которая не скрывала своей любви к нему, светившейся в ее блестящих бархатных глазах. Женщина, которой он никогда бы не коснулся, потому что это доставило бы ей больше страданий, чем пребывание в лондонском публичном доме, откуда Пэйджен вызволил ее.
Но что делает здесь Мита? Он оставил ее в Виндхэвене. Нахмурясь, Пэйджен проглотил еще порцию отвратительной микстуры и откинулся на подушки. Он с трудом понял, что лежал на кровати под небольшим навесом, который он использовал как контору. Он вспомнил, что добрался сюда в ту ночь, когда лихорадка валила его с ног.
– Какой сегодня день, Мита? – пробормотал он на хинди.
– Четверг, сагиб, раннее утро. Вы проспали весь день и всю ночь. Теперь лихорадка проходит, я думаю.
Ее пациент недовольно заворчал.
– Утро? – рассеянно повторил он. И более резко спросил: – Четверг? А где Angrezi-мэм-сагиб?
Возникла небольшая пауза.
– Желтоволосая?
Пэйджен услышал напряженность в голосе Миты.
– Да, желтоволосая.
– В комнате сагиба. Она просыпалась однажды, и я дала ей кокосового молока. Но она только сказала что-то сердитое и вытолкнула меня из комнаты.
Губы Пэйджена изогнулись в улыбке. Он мог себе представить, что именно его сердитая нарушительница высказала о чашке прохладного кокосового молока.
– Мэм-сагиб еще спит?
– Да, Тигр. Вы хотите, чтобы я...
Пэйджен отбросил покрывало и неуверенно поднялся на ноги.
– Не обращай внимания, Мита. Я сам позабочусь о мэм-сагиб.
Покачнувшись, он дотянулся до столбика кровати и почувствовал тонкую сильную руку Миты, поддерживающую его. Он раздраженно поморщился.
– Еще раз спасибо тебе, Мита.
– Не надо благодарить меня, господин. Служение вам – моя обязанность. – Ее темные ресницы на секунду поднялись, и она посмотрела на него сияющими карими глазами. – И самое большое удовольствие, Тигр-сагиб.
Уже в пятый раз за эти несколько недель Пэйджен напомнил себе, что он должен найти какой-то способ перестать быть предметом поклонения для Миты. С тех пор как он спас ее от двух негодяев в публичном доме всего в двух кварталах от заведения Элен, Мита смотрела на него с обожанием.
Пэйджен знал, что, если бы он попытался уложить ее в свою кровать, она без возражений покорилась бы ему. И доставила бы немалое удовольствие. В отличие от женщины, спящей сейчас в его кровати, подумал он раздраженно. Проклятие!
Но Пэйджен не собирался воспользоваться обожанием Миты, потому что знал слишком хорошо, чем это закончится для них обоих. Они причинили бы друг другу только боль, потому что один из них любил слишком сильно, а второй не любил совсем. Все же иногда, когда его одолевал приступ лихорадки, как это случилось теперь, сдержанность причиняла ему немалое страдание. Что с того, что он так же долго думал о золотоволосой женщине, как долго Мита обожала его?
Держась за столбик кровати, Пэйджен посмотрел вниз. Слишком поздно он понял, что был абсолютно обнажен и возбужден до очевидности.
– Принеси мою одежду, Мита, и ботинки тоже. Потом скажи Нигалу, чтобы он приготовил омлет из яиц,
