– С меня хватит и того, что его поймали. Я ведь его… любила… Не хочу добавлять ему обвинений.
– Может, ты ему еще передачи в тюрьму носить будешь? – вскипел обычно сдержанный Митя. – Может, ждать его намерена? А он выйдет и найдет себе другую. Зачем ему такая дура!
– Нет, – тихо, но твердо заявила Ириша, – нет, я не буду его ждать, не буду носить ему передачи, но и добавлять ему срок тоже не буду. С меня достаточно того, что он арестован. Это справедливо. И все. Больше я не желаю говорить на эту тему.
С этими словами Ириша удалилась.
– Дура! Вот дура! – сокрушался Митя.
– А я ее где-то даже понимаю, – проговорила Мотька.
Митя вытаращил глаза.
– Ты? Ты ее понимаешь? Выходит, папа прав – все бабы дуры. Надо же такое придумать! Ася, а ты? Ты тоже «где-то» ее понимаешь?
– Ну, не то чтобы… А впрочем, понимаю!
– Да, – вздохнул Митя. – Безнадега!
Глава XV
БЕЗ ЛЮДКИ
Как хорошо, когда нет никаких расследований! Спокойно, тихо, хотя немножечко… пресно, что ли? Можно отоспаться, не надо то и дело врать взрослым, но все равно чего-то словно бы недостает.
Прошло два дня, мы сдали последний экзамен, и теперь нам осталось только вместо практики три дня проработать на уборке школы и территории.
Мы с Матильдой мыли окна в нашем классе. Вадик Балабушка и Макс Гольдберг таскали нам ведра с водой.
– Вот молодцы, девочки! – заглянула в класс наша Клавдя, классная руководительница. – Да у вас сноровка какая!
– Большой опыт, – сказала Матильда.
– У тебя да, я понимаю, но у Аси…
– Клавдия Сергеевна! – взорвалась я. – Почему считается, что внучка певца, дочка актрисы обязательно безрукая кретинка?
– А раньше такая литература была, – вмешался в разговор Макс, – если у тебя дед знаменитый, значит, ты уж безусловно белоручка, задавака и вообще дрянь!
– Не знаю, Макс, в литературе ли тут дело, но такой стереотип существует. И, как всякий стереотип, он заслуживает пересмотра… Извини меня, Ася. Я тоже поддалась стереотипу.
– Честно говоря, от вас, Клавдия Сергеевна, я этого не ожидал, – заметил Макс Гольдберг. – Стереотипное мышление вам несвойственно, что, надо признать, для учителя большая редкость.
– Ну, спасибо, Макс, не знаю даже, как и воспринимать твои слова.
– Как комплимент.
И Клавдюшка зарделась.
– Кстати, ребята, я хотела вас спросить – что такое с Людой Кошелевой творится?
– А что? – заинтересовался Макс.
Мы с Мотькой переглянулись.
– Девчонки, вы что-то знаете? – насторожилась Клавдя.
– Да так, краем уха слышали, у них какие-то семейные неприятности… – нехотя сказала я.
– Ничего серьезного? – допытывалась Клавдя.
– Да вроде нет, – отвечала Мотька.
Когда Клавдя ушла, а мальчишки побежали за водой, Мотька вдруг сказала:
– Слушай, Аська, а ведь Дружинина мы не отработали.
– Зачем нам его отрабатывать? Подумаешь, предоставил дачу дружку, большое дело!
– Да дружок-то уж больно странный, это еще мягко говоря.
– Но ведь Людка нас, можно сказать, отстранила от дела…
– Ну и что? Дело-то от нас не отстранилось!..
– Ломоносов наших дней! «Можно меня отставить от академии, но нельзя академию отставить от меня!»
– Я не уверена, что Михайло Васильич говорил именно так, а не наоборот…
– Я тоже не уверена, но дело не в этом. Ты, что же, предлагаешь заниматься Людкиным делом без Людки?
– Я бы все-таки этого Дружинина проверила.
