Тристан быстро пробежал глазами послание, составленное витиевато и по-латыни. Суть его сводилась к заверениям в любви и верности, а также было там напоминание о славном прошлом, признание непонятно каких ошибок и надежда на всеобщее прощение – последнее было наиболее разумно, так как в расплывчатой формулировке не указывалось определенно, кто и кого должен простить. Но все-таки в конце вместо традиционного «vale», то есть «будь здоров», очень хотелось приписать просто и по-русски: «Да пошел ты… старый козел!» Но Тристан, конечно, приписывать ничего не стал, а макнул перстень в предложенную Мырддиным красноватую гадость и просто поставил печать. После чего письмо было свернуто, перевязано бечевкой и заляпано сверху еще какой-то гадостью, так же потребовавшей отпечатка личного перстня Тристана. Может, это был просто воск, но в полутьме разве разглядишь?
– Представляешь, – шепнул он Изольде по-русски, – сюда бы еще штампик «УПЛОЧЕНО».
Мырддин расслышал, скривился как-то неопределенно от этой шутки и проговорил:
– Ну вот что, братцы. А сейчас пожуйте чего-нибудь да ложитесь-ка вы спать. Утро вечера мудренее.
Возражений не было.
Проснулся Тристан от волшебных, давно забытых запахов: хорошего кофе и роскошного табака «Клэн». Приоткрыл глаза и понял: к счастью, все это наяву. Запахи, кстати, только наяву и бывают. Мырддин сидел за столом с деревянной чашкой в руке и, щуря зеленый глаз, раскуривал трубку. Значит, Курнебрал уже ускакал в Тинтайоль.
– С добрым утром, ребята! Ну что, кофейку? – предложил как ни в чем не бывало добрый волшебник.
– Некоторые, конечно, любят, чтобы им подавали кофе в постель, но я предпочитаю сначала умыться, – улыбнулась Изольда.
– Я тоже, – поддержал Тристан. – И даже зарядку сделать бы неплохо.
– Валяйте, – разрешил Мырддин.
А когда они наконец сели завтракать, Тристан спросил:
– Ну и что все это значит?
– Да ничего, просто маленькая передышка на вашем долгом и трудном пути. Могу я сделать для вас что-то приятное?
– Спасибо. Только хотелось бы все-таки знать, наш долгий и трудный путь – он куда?
Спрашивал Тристан, но Мырддин почему-то повернулся к Изольде:
– Ах, Маша, Маша! А рыцарь-то твой грамотный вопрос задает. С позволения сказать, Рыцарь Интеллектуального Образа. Страсть какой бедовый! Настолько грамотный вопрос задает, что я, право, и не знаю, как ответить.
– А вы попроще, попроще как-нибудь, без экивоков, – посоветовал Тристан.
– Без экивоков, говоришь? Ну ладно, слушайте. Да, вот тут сигареты есть, если хотите.
Он вынул откуда-то из-под стола пачку традиционного, на этот раз красного «Соверена», поднялся и заходил по тесной полутемной комнатке, разгоняя руками струйки дыма и бормоча себе под нос:
– Окошко-то, пожалуй, надо открыть… а то задохнемся тут… без экивоков, значит… хорошо…
Дым клубился в тесной каморке необычайно густо, словно курили в ней не трое, а целый взвод.
– Первое! – внезапно объявил Мырддин, вскинув на них огромные зеленые глазища. – Вы оба умерли там, у себя, в двадцатом веке. Вас там не ждут.
Второе. Здесь, в Логрии, очень рассчитывали на сэра Тристана. Но вышла осечка: лохланнахи выкинули его со своего корабля чуточку позже, чем хотелось бы, и море вынесло шлюпку не к тому берегу. Тристан – будущий великий рыцарь с уникальными способностями – погиб в восемнадцатилетнем возрасте на крошечном необитаемом острове.
Третье. Мы забросили тебя сюда, господин Горюнов Иван Николаевич, чтобы спасти Логрию, а в итоге – и весь этот мир, мы хотели восстановить равновесие в истории.
Четвертое. Для того же равновесия понадобилось нам забросить в прошлое и Машу Изотову, хоть это было уже совсем не с руки.
Пятое. Если вы оба сумеете пройти по этой жизни, не нарушив хода истории, сумеете повторить описанную поэтами судьбу Тристана и Изольды, у вас появится шанс подправить собственную судьбу, то есть вернуться в двадцатый век живыми.
Шестое. К сожалению, я не могу вам точно сказать, что именно вы должны делать, а чего делать нельзя. Почему? Ну, во-первых, это противоречит условиям эксперимента, а во-вторых, хотите верьте, хотите нет, но я и сам этого наверняка не знаю.
Седьмое, и последнее. Я помогал вам раньше и стану помогать впредь, если это будет возможно. Но и вы помогайте мне: не делайте слишком уж больших глупостей.
– Ё-моё! Крыша едет, – пожаловался Иван. – Значит, путешествия во времени все-таки возможны? А как же все эти парадоксы, ну…
– На самом деле, ребята, все, что хотел, я уже сказал вам, – перебил его Мырддин. – Обсуждение основных постулатов теоретической физики, касающихся внутренней структуры пространственно- временного континуума, при вашем уровне знаний представляется мне бесмысленным.
– Да нет же, – возразила Маша. – Теоретическая физика волнует меня меньше всего. И Ваня не о том спрашивает. Правда, Вань? И как вы можете уверять, что все сказали, когда мы до сих пор не знаем, кто такие вы! Почему вы говорили о себе во множественном числе? И что означали слова об условиях эксперимента?
– Отвечаю. Мы – демиурги, владыки миров, прошедшие последовательно семь высших уровней бытия.
