честным перед своими подданными – должен быть настоящий король?..
Она все говорила и говорила, все никак не могла да и не хотела остановиться, чувствуя, что болтовней своей буквально гипнотизирует Марка, а король ее уже и не слушал. Он уже принял для себя решение, он не столько разумом, сколько душою понял: никуда ему не деться от этого испытания. Суд раскаленным железом – действительно единственный способ для самого Марка, для Изольды и для всех достойных людей в королевстве окончательно уничтожить и забыть эту годами копившуюся грязь, налипшую на их добрые имена.
Король даже не стал баронов собирать, а сразу призвал к себе Изольду. И у прекрасной жены его было право отказаться от испытания. Тогда она навеки заклеймила бы себя пусть и неправедными с точки зрения Марка, но стойкими подозрениями всего королевского двора. Был у нее и еще один выход: взять да и признаться во всем. Вряд ли король по второму разу отправил бы ее на костер. Скорее всего нашел бы способ потихоньку избавиться от неверной жены. Может, и сообщил бы официально о гибели Изольды, но в действительности сохранил бы ей жизнь, отправив куда-нибудь в дальние дали вслед за Тристаном. Ведь ненависть уже перегорела в Марке. Осталась лишь любовь и сострадание. Однако выше любви, выше всего на свете было в нем представление о чести.
Изольда не просто хорошо понимала это, она уже и сама чувствовала, как жизнь в десятом веке, где все наполнено абсурдом и вывернуто наизнанку, меняет и ее саму, как и для нее королевская честь становится дороже всех богатств, дороже жизни и стремление сохранить лицо делается сильнее страха перед болью и смертью. Вот почему, а вовсе не из традиционного желания соответствовать во всем тексту легенды, Изольда не стала долго сомневаться, а почти сразу ответила королю:
– Не беспокойся, Марк. Все будет хорошо. Разумеется, я согласна на испытание. И с честью выдержу его. Нет во мне страха. Бог да поможет тому, кто верен клятве.
И тогда король Марк упал перед Изольдой на колени и стал целовать ей руки, будто святой. Она и была для него святой в ту минуту.* * *Конечно, никаких таких подробностей про королеву Изольду Перинис не знал и знать не мог. Все это наш главный герой услышал много позже от самой Изольды. А Перинис, едва огорошив Тристана своим ужасным известием, тут же и успокоил его. Ведь они с Изольдой уже придумали одну гениальную хитрость. («Они с Изольдой!» Красиво говорит. Мы пахали, называется. Ну ладно.)
Тристан выслушал его очень внимательно, обещал исполнить задуманное в точности, но в глубине души так и осталось недоумение: на черта же все это нужно?
«Мудрит моя Маша-филологиня, ох, мудрит! – думал Тристан. – Ну ладно. И не такие еще чудеса выручали нас в этом мире. Вот только куда же подевался старина Мырддин? Самое время бы сейчас этому алхимику появиться, иначе загремим, как шведы под Полтавой!»
И Мырддин появился. Только не к Тристану он пришел, а к Изольде. Доброму волшебнику Страны Логров дорога была везде открыта, и король Марк, конечно, не возражал против того, чтобы оставить с Изольдой наедине знаменитого предсказателя. Перед Марком и его подданными Мырддин предстал, разумеется, в своем классическом виде – в образе древнего полуглухого старца с клочковатой длинной бородищей и в черном плаще до пят, подпоясанном каким-то истрепанным вервием. Но Маша-то сразу его узнала – по глазам зеленющим и по хитрым улыбчивым морщинкам вокруг них.
– Приветик, – сказал он по-русски, когда они остались одни, и сразу перешел к делу: – Испытаньице каленой железочкой как думаешь проходить?
– Обыкновенно, – ответила Маша. – Строго по легенде.
– Ах, по легенде! И в чьем же пересказе, разрешите полюбопытствовать?
– Какая разница? Допустим, в пересказе норвежского монаха Роберта.
– Монаха Роберта, – задумчиво повторил Мырддин. – Замечательно. Но там же ничего не объясняется.
– Ну и что?
– Как это «ну и что»? Ты хоть задумалась на секунду, девушка дорогая, каким образом можно удержать в руках раскаленный металл и не получить ожога?
– А я уверена, что смогу, – сказала вдруг Маша тоном, не допускающим сомнений. – Ходят же эти… болгары босиком по углям, опять же, индийские йоги всякую гадость глотают. Ну и я сумею.
Мырддин, наклонив голову, смотрел на Машу очень внимательно, слегка удивленно и даже сочувственно.
– Ну а спектакль с нищим паломником устраивать будем?
– Да, я уже послала Периниса к Тристану с подробнейшими инструкциями.
– Зачем же? Какая тебе разница, врать или не врать? Ты же у нас болгарский йог.
– А вот не люблю я врать, – заявила Маша гордо. – Не люблю, и все.
Мырддин почесал скулу под наклеенной бородой и проговорил медленно:
– Не нравится мне сегодня твое настроение, девушка дорогая. Ладно. Послушай теперь меня. Испытание каленым железом – штука весьма серьезная. Гораздо серьезнее, чем, например, инквизиторские проверки ведьм на утопляемость где-нибудь во Фландрии. Там-то у них откровенный кретинизм будет: утонет, значит, хорошая женщина, можно хоронить по христианскому обычаю, а не утонет, стало быть, ведьма, и ее следует сжечь. Тонуть, разумеется, приятнее, чем гореть, но конец-то все равно один. А в нашем случае мы имеем первый в истории ритуал, связанный с применением примитивного физико-химического детектора лжи. Видишь ли, брат Роберт ничего об этом не напишет, потому что слухи об Особом Средстве Уэльских Королей сочтет святотатственными. Так же отнесутся к загадочному явлению и все прочие летописцы и романисты. А меж тем слушай и запоминай. Церковная святыня, которою ты станешь клясться, прежде чем произнести свои главные слова, уложена будет в специальный мраморный ковчежец, и туда, согласно закону, зальют Особое Средство. Накладывая длани на святые мощи, ты погрузишь их в эту жидкость. Жидкость быстро сохнет, оставляя на коже достаточно толстый слой теплоизолирующего вещества. А смысл таинства заключается в следующем: когда человек уверен в своей правоте и спокоен, руки его сухи; у того же, кто лжет и нервничает, сразу начинают потеть ладони. Пот очень быстро разъедает изнутри защитный слой Особого Средства, и оно уже не помогает выдержать пытку. Вот и все. Идея ясна? Поэтому главное – будь поспокойнее. Не психуй, Маша, и судилище завершится как надо.
– Спасибо, Мырддин.
