Пятое. Все прочие активные действия по расследованию можно производить только позже – выдержав солидную паузу (месяц, возможно, два) и усыпив
Оставалось подумать, кто такие
Вот только к разговору с Патлатым нужно будет как следует приготовиться. Вряд ли его заинтересуют сказки про ЦРУ. Скорее всего Патлатый вообще говорить с ней не захочет. Кто она такая? А он – для своего мира – примерно, в ранге министра. Пусть не говорит. Все, что от него нужно на самом деле – это координаты Шайтана. Их можно получить в обмен на другую ценную информацию. Нужны, как минимум, два факта: один, чтобы заинтересовать, и другой – чтобы выудить нужные сведения авансом. Белка нашла такие факты. Первый – это то, что Миху не так давно таскали в КГБ. Официально – по поводу романа, а на самом деле – кто ж знает. И второй – главный – что Белка не опознала наверняка тело своего мужа. Нет, она не скажет этому бандиту про шрам, про странных санитаров, вообще не скажет ничего конкретного – просто направит его мысли в нужное русло.
Был и еще один факт. Однако о нем Белка решила молчать до конца. Пистолет. Который пропал. О котором никто нигде не упоминал. Ни Майкл, ни майор с Петровки. Но что бы ни случилось с Михой, ему уже все равно, а она, если признается, автоматически подпадает под статью.
Вот такая была теория. А практика началась в четверг, на следующий день после похорон.
Белка числилась в отпуске, да и вообще по новым неписаным правилам в некогда полурежимный НИИ теперь можно было являться только в день зарплаты. В последние два года Белка оставалась на работе не ради денег (пятьдесят долларов в месяц – это не деньги), а так – ради компании, на других посмотреть, себя показать, в общем чтобы не закиснуть в домашних заботах, благо родители – в основном, разумеется, мама – могли Андрюшку взять на себя. Словом институт был чем-то вроде клуба. В нем и остались-то в основном такие же скучающие и более-менее обеспеченные тетки. А немногочисленные мужчины почти все прокручивали всевозможные сделки прямо в стенах родного учреждения.
Белка решила прийти на работу на два дня раньше просто от тоски. Но была и тайная цель. В отделе все уже знали о ее горе. Очевидно, Женечка позвонила кому-то из общих знакомых еще в тот день. Ведь двое сотрудников даже пришли на похороны. Сейчас заговаривать на больную тему никто не решался. Только начальник в своей обычной бесстрастной манере высказал соболезнования и пообещал материальную помощь. 'Получишь от них помощь! Как же, – подумала Белка. – Получки месяцами не дождешься. Все ждут оплаты каких-то контрактов'. И когда среди своих стало совсем безрадостно, Белка отправилась к подружкам в другой отдел, где еще ничего не знали, покурила, потрепалась, как ни в чем не бывало, сделала два звонка: Женечке и… Количу. Даже если это КГБ, не могут же они все на прослушку поставить!
Колич разговаривал вполне приветливо. Сама-то Белка знакома с ним была шапочно, но старый друг Михи Майкл по понятиям Колича явно был в авторитете. Вообще Майкл – толковый биохимик, талантливый программист и лихой коммерсант Михаил Вербицкий – представлял своего рода феномен: бесконечно далекий от уголовного мира по происхождению и воспитанию, он в годы всеобщей криминализации крупного, среднего и даже мелкого бизнеса быстро стал среди бандитов своим на правах 'законного' консультанта.
Колич хотел было сразу дать Белке телефон Патлатого с правом ссылаться на него, Колича, но Белка резко возразила против такого варианта. Ей нужно было, чтобы Патлатый, будь он хоть лидер всех московских группировок вместе взятых, позвонил ей сам, обязательно завтра, точно в двенадцать и именно по тому телефону, который она сейчас назовет. Скромный боец Колич (шесть лет на простой зоне за простой грабеж и два года работы в группировке с постепенным, но явным приближением к шефу), почуяв шпионские страсти, вновь проникся важностью дела и обещал.
– Девчонки, – сказала Белка подругам. – Я тут одному муж-чине ваш телефон дала. Завтра опять приду. А то наши бабы не дадут нормально поговорить.
– Все понятно, – улыбнулись подружки, и одна другой прокомментировала назидательно: – Вот видишь, у Ольги муж и ребенок в отъезде – так она времени не теряет, а ты…
Патлатый позвонил минута в минуту.
– Вы можете сейчас подъехать? – спросила Белка.
– Это так важно?
– Очень важно.
– Хорошо, диктуйте адрес.
Вот так. Разве от милиции подобного понимания дождешься? Никакой грубости, никакой фени – все интеллигентно и вежливо.
Но в ту же секунду Белка испугалась. С чего он так подхватился? Ведь большой человек… Может, сам Патлатый и ведет всю эту игру? И теперь приедет, чтобы убрать Ольгу с дороги как мелкую раздражающую помеху? Или он действительно рассчитывает на очень важную для себя информацию? А она ему ничего интересного не сообщит. Что тогда? За ложный вызов в этой среде тоже полагается смертная казнь?
Однако при первом же взгляде на Патлатого все страхи странным образом рассеялись. Грозный 'авторитет' вполне соответствовал своей кличке: волосы носил до плеч. Одет был хорошо, но не броско, черты лица имел благородные и внешне походил больше всего на провинциального актера. Однако под плащом, не случайно очень свободным, скорее всего болтался в кобуре какой-нибудь серьезный автоматический пистолет.
Они курили, стоя возле урны в застекленном переходе между институтом и опытным заводом и беседовали под ровный шумовой фон ближайшего цеха. В таком месте что-либо подслушать физически невозможно, а съемку снаружи вести бессмысленно: яркий боковой свет и мутные грязные окна.
Патлатый очень внимательно выслушал Белку. Координаты Шайтана, вопреки ожиданиям, дал сразу и только пояснил, что ничего нового у тверского лидера пока нет.
Слово за слово, они перешли на ты, Белка с ужасом ощутила даже известную симпатию к этому
