ЭЗК и встал, глядя на Леона сверху вниз.
— Вот бедолага! Забраться так далеко только для того, чтобы помереть буквально в самый последний момент!
— Последний доброволец в Бригаду призраков, — добавил другой колониальщик.
Я в упор взглянул ему в глаза. Мне показалось, что подобная шутка над ещё тёплым трупом отдавала крайним безвкусием.
4
— Так… давайте посмотрим, — сказал доктор и взглянул на экран своей огромной, по сравнению с моей, ЭЗК. — Вы Джон Перри, верно?
— Верно, — согласился я.
— А я доктор Расселл, — представился он и повнимательнее всмотрелся в меня. — Судя по вашему виду, можно подумать, что у вас только что умерла любимая собака.
— На самом деле, — ответил я, — это был мой сосед по каюте.
— Ах да, — спокойно сказал он, снова посмотрев на свою ЭЗК. — Леон Дик. Он должен был прийти ко мне сразу после вас. Получается, что у нас дыра в графике. В таком случае давайте исправим список. — Он несколько секунд водил стилусом по экрану ЭЗК, а потом вскинул голову и широко улыбнулся мне. Врачебного такта у доктора Расселла было явно маловато.
— Что ж, теперь займёмся вами.
В кабинете помещались сам доктор Расселл, я, кресло для доктора, маленький столик и две какие-то капсулы, похожие на саркофаги. Контуры саркофагов грубо повторяли очертания человеческого тела, каждый из них имел изогнутую прозрачную дверцу, края которой были обведены широкой полосой. Над капсулами торчали аппараты, похожие на руку, держащую перевёрнутую чашу. Чаша выглядела достаточно большой, чтобы её можно было надеть на человеческую голову. И, честно признаться, это меня изрядно нервировало.
— Прошу вас, проходите сюда, устраивайтесь поудобнее, и начнём, — сказал доктор Расселл, открывая дверцу того саркофага, к которому я стоял ближе.
— Мне нужно что-нибудь снять? — спросил я. Насколько я помнил, при медицинских обследованиях врачи всегда норовили осмотреть хотя бы мой торс.
— Нет, — ответил он. — Но если вам так будет удобнее, то валяйте, раздевайтесь.
— А что, кто-нибудь действительно раздевается, несмотря на то что это не нужно? — полюбопытствовал я.
— Вообще-то да, — ответил врач. — Когда накрепко привыкаешь к определённой схеме поведения, трудно начать вести себя по-другому.
Я раздеваться не стал, только положил мою ЭЗК на стол, направился к саркофагу и улёгся. Доктор Расселл закрыл дверцу и отступил назад.
— Сохраняйте неподвижность несколько секунд, а я тем временем подгоню размеры, — сказал он и ткнул пальцем в свою ЭЗК.
Я почувствовал, как то, что окружало моё тело, слегка зашевелилось, а затем облегло меня плотно, словно поношенная одежда.
— Довольно жутко, — заметил я. Доктор Расселл улыбнулся.
— Вы сейчас почувствуете лёгкую вибрацию, — предупредил он.
— Скажите, — спросил я, когда саркофаг чуть слышно загудел, — а те, другие люди, которые находились в комнате вместе со мной, куда они отправились после того, как побывали здесь?
— Вон в ту дверь. — Он указал рукой себе за спину, не отрывая взгляда от экрана. — Там расположена зона восстановления.
— Восстановления?
— Не тревожьтесь, — успокоил меня Расселл, — я всего лишь не договорил одно слово: восстановления сил. Между тем мы с вами уже почти закончили.
Он снова потыкал в свою ЭЗК, и вибрация прекратилась.
— Что я теперь должен делать?
— Лежите спокойно, только и всего, — ответил доктор Расселл. — Нам осталось сделать совсем немного, а потом нужно будет вкратце обсудить результаты вашего обследования.
— Вы хотите сказать, что они уже готовы? — удивился я.
— Современная медицина просто замечательна, или вы не согласны со мной? — Он показал мне экран ЭЗК, покрытый текстом, являвшимся, по всей вероятности, описанием результатов моего обследования. — Даже не нужно высовывать язык и говорить: «А-а-а».
— Да, но насколько детальным оно получается?
— Достаточно детальным, — сказал он. — Мистер Перри, когда вы в последний раз проходили медицинское обследование?
— Где-то с полгода назад.
— И каким был прогноз вашего доктора?
— Он сказал, что я в прекрасной форме, не считая разве что немного повышенного кровяного давления. А в чём дело?
— Что ж, в основном он прав, — сказал доктор Расселл, — хотя он, похоже, не заметил раковой опухоли на яичке.
— Прошу прощения… — Услышав эти слова, я совсем оторопел.
Доктор Расселл повернул свой компьютер. На экране появилось изображение моих гениталий, раскрашенное в неестественно контрастные цвета. Впервые в жизни я увидел собственные причиндалы прямо у себя перед носом.
— Вот, — сказал он, указывая на тёмное пятно на левом яичке, — ярко выраженное уплотнение. Довольно большой узел, между прочим. Так вот, это рак.
Я впился взглядом в словоохотливого медика.
— Вы знаете, доктор Расселл, большинство врачей изыскали бы более тактичный способ сообщить такую новость.
— Прошу прощения, мистер Перри, — жизнерадостно откликнулся доктор. — Я вовсе не хочу показаться вам излишне беззаботным. Но эта патология не представляет собой никакой проблемы. Даже на Земле рак яичек легко излечивается, особенно на ранних стадиях вроде вашей. В самом худшем случае вам пришлось бы потерять яичко, но и это тоже совершенно не беда.
— Только в том случае, если у вас никогда не было яиц, — прорычал я.
— Это скорее психологическая проблема. — возразил доктор Расселл. — Но как бы там ни было, я не хочу, чтобы вы здесь и сейчас тревожились на этот счёт. Через несколько дней вы пройдёте всестороннюю физическую перестройку, и тогда мы разберёмся с вашим яичком. Ну а пока что у вас не должно быть никаких проблем. Рак полностью локализован. Он не распространился ни на лимфатические узлы, ни тем более на лёгкие. Можно смело сказать, что вы в полном порядке.
— Но всё-таки яйцо у меня останется или я останусь без него? — спросил я, даже не обратив внимания на каламбур.
Доктор Расселл улыбнулся.
— Я думаю, вам можно за него не беспокоиться, — сказал он. — Подозреваю, что возможность лишиться яичка некоторое время будет занимать далеко не первое место среди ваших проблем. Я повторяю, если не считать рака, который сейчас совершенно не опасен, вы находитесь в наилучшей форме, доступной для любого мужчины вашего физического возраста. Это хорошая новость: нам пока что не придётся подвергать вас никаким дополнительным процедурам.
— А что вы сделали бы, если бы нашли что-нибудь действительно нехорошее? — спросил я. — Ну, скажем, если бы рак оказался смертельным?
— «Смертельный» — это не очень точный термин, мистер Перри, — ответил доктор Расселл. — В конечном счёте у каждого из нас жизнь имеет своим финалом смерть. В случае выявления запущенного заболевания на угрожающей стадии мы принимаем определённые меры, чтобы привести людей в стабильное состояние, в котором они наверняка проживут несколько следующих дней. Случай с вашим несчастным соседом мистером Диком не так уж необычен. У нас время от времени попадаются новобранцы,
