– Ой, прости, пожалуйста! Я не хотела ничего опрокидывать! Тебе очень больно?
Один из тех вопросов, на которые ответить просто. В левой ноге сидела боль размером со слона.
– Да… – Остальные слова заглушило наплывом боли. Мири плакала навзрыд – совсем на нее не похоже. Она повернулась и пыталась столкнуть шкаф, прижимавший его к земле.
Роберт сделал глубокий вдох, но результатом было только головокружение.
– Шкаф слишком тяжелый, Мири. Не подходи к нему. Отчего воздух такой горячий? Ровный свет исчез, что-то вроде открытой печи светилось возле перевернутой аппаратуры, оттуда доносились звуки – что-то с шипением лопалось.
– Кара… Мири! Отойди оттуда!
Девочка застыла в нерешительности. Под шкафом лежали обломки контейнера с мышами, который было пошел на погрузку. Теперь он уже никуда не пойдет. Мири сунула руку в битое стекло. Роберт изогнул шею и увидел глядящие на него крошечные глазки – мышка освободилась из вакуумного капкана.
– Ой! – пискнул голос Мири. – Привет, малыш! – Смех пополам Co-всхлипыванием. – И ты тоже. Все вы свободны.
Перед Робертом мелькали еще мордочки – Мири освобождала других мышей. Мотались крошечные головки. Они вроде бы его не видели, и почти сразу замечали нечто более важное в мышином миропорядке – свободу. Огибая руки девочки, мыши убегали от жара.
Теперь Роберт видел его источник. Пылающий белый ком сиропа сочился среди валяющихся обломков, шипел и краснел, сползая по стенке опрокинутого шкафа.
Кара испуганно вскрикнула и бросилась к нему:
– Что это?
Шипение и треск. Если оно переливается через барьер, значит, скопилось у дамбы высотой в несколько футов.
– Не знаю, но ты должна отсюда уйти.
– Да! Вперед!
Девочка потащила его за плечи, он помогал ей, отталкиваясь, не обращая внимания на рвущую боль в ноге. Им удалось его подвинуть на четыре-пять дюймов, потом он застрял еще прочнее, чем раньше. Теперь жар отвлекал даже больше, чем раздавленная нога. Мысли прыгали от одного ужаса к другому, но он пытался сохранить здравый рассудок.
Роберт взглянул на плачущую сестру.
– Прости, что заставил тебя плакать, Кара. – Она только зарыдала сильнее. – Теперь тебе надо убегать.
Она не ответила, но перестала плакать. Непонимающе посмотрела на него, отодвинулась от жара пекла.
– Что-то мне нехорошо…
И легла рядом, так что ему не дотянуться.
Роберт оглянулся на оплывающий камень. Он сползал со дна шкафа. Еще дюйм-другой – и шлепнется на сестренку. Он протянул руку, схватил здоровенный осколок – керамики, что ли? – и заклинил им пылающий прилив.
Раздались еще взрывы, уже негромкие. Поблизости слышались запахи и звуки, будто что-то жарят. Он попытался вспомнить, как попал сюда. Кто-то же сделал такое с ним и с Карой, и наверняка этот кто-то слушает.
– Пожалуйста! – сказал он в пылающую темноту. – Пожалуйста, не надо с ней так! Она же еще ребенок.
Никакого ответа, только эти ужасные звуки и боль. А потом случилось странное: в воздухе перед ним поплыли буквы. Аноним – » Роберту Гу: «sm» Где девочка? «/sm»
– Кто это? Она вот здесь. Без сознания.
Аноним – » Роберту Гу: «sm» Мне очень жаль. «/sm» Он ждал, но больше ничего не увидел.
– Прошу вас, просто вызовите полицию. Не дайте ей сгореть!
Но молчаливого наблюдателя не было. Кара лежала неподвижно.
Все его силы уходили на одно – держать обломок на месте. И вдруг.
– Профессор Гу? Это вы?
Какой-то назойливый студент! Очень многое плыло перед глазами, трудно понять, но кто-то здесь был, наполовину погруженный в расплавленную гущу.
– Это я, сэр, Зульфи Шариф!
Имя было знакомо – какой-то пронырливый наглый студент. Только кожа у него зеленая. Это что-то должно значить?
– Я несколько часов пытаюсь связаться с вами, сэр. Никогда так плохо не было. Я… я боюсь, что меня и в самом деле захватили. Я очень виноват.
Он был почти весь погружен в пылающий расплавленный камень. Призрак.
– Вы ранены! – сказал призрак.
