увеличилось.
Я закрыла глаз – кальмар исчез.
– Так лучше, – пробормотала я и скомандовала пилоту: – Шур! Чуть левее и стоп, приехали.
Он послушно выполнил маневр и остановил черепаху, подняв тучу песка.
– Итак, все за работу, – приказала я, стягивая верхнюю одежду.
Ер уткнулся носом в приборную доску, запустил пылесос, я хотела сказать пескосос, и стал наполнять трюм черепахи «светиком» – так здесь называют светящийся песок. «Бегун! пополз медленно.
– Ты наружу? – спросил Ахтр, забыв о соблюдении приличий и правил.
– Да, – улыбнулась я, складывая одежду аккуратной стопочкой на сиденье.
– А нельзя не выходить? – дрожащим голосом поинтересовался Шур.
– Изнутри ничего не выйдет, – вздохнула я (мне совершенно не хотелось покидать уютную и прохладную кабину, но работа есть работа, ее надо делать ответственно, а не абы как). – Очень постарались маги Подлунного Мира – ни туда, ни сюда волшебство не проходит.
– Рисковая ты девка, – не отрываясь от управления пескососом, сказал Ер.
– Дракон, – поправила я, перевоплощаясь.
Все разом посмотрели на меня, раскрыли рты и, выпучив глаза, застыли как изваяния. Я, наслаждаясь всеобщим вниманием, выпустила колечками клуб дыма. Ребенок вновь проснулся во мне, стало легко, беззаботно и весело.
– Я околдован, – прошептал Ер.
– Ладно, иду наружу, – засмеялась я, забавляясь зрелищем их вытянутых физиономий.
– Только дверь плотно закройте, пожалуйста, – почему-то тихо пропищал Шур.
– Я много раз видел записи с вами, – произнес Ахтр, – но, признаюсь, не ожидал, что вы такая, такая…
– Какая? – игриво поинтересовалась я, останавливаясь у двери.
– Необычная, восхитительная, очаровательная, в общем слапсшибательная, – напряг воображение Ахтр.
– Спасибо, капитан, – я одобрила его лучезарной улыбкой.
Открыла глаза. Машину терзал толстый змей, сжимал бедную в могучих кольцах и кусал зубастой пастью, оставляя мокрые полосы от раздвоенного языка.
– Мне пора, пойду со змеем поборюсь.
– Про дверь, ради всех святых и мучеников болот, не забудьте, – умоляюще напомнил Шур.
– Не переживай, – отмахнулась я, – катастрофы не допущу.
Выйдя из кабины, я плотно закрыла дверь, услышала, как изнутри запираются, усмехнулась, прошла по короткому тамбуру и открыла люк.
По «третьему глазу» врезали так, что я присела и зажмурилась. Ослепительный свет врывался даже через непреодолимый барьер, которым я всегда закрываю «третий глаз». Больно, но терпимо.
С трудом придя в себя от такой оплеухи, я, прищурившись, посмотрела обычным зрением. Ничего. Ни тебе змеев, ни кальмаров, только яркое солнце и сияющий песок, идиллия, но без очень темных очков простым смертным лучше не входить в долину.
– Эй, морок, ты где? – спросила я пустоту.
Тишина, только песок слабо шуршал под «Бегуном», пескосос жадно всасывал «светик» внутрь.
Я осторожно выбралась из машины на раскаленный до безумия песок, с опаской озираясь по сторонам. Солнце сверху и волшебный свет снизу нещадно вцепились в мою чешую, норовя добраться до самых отдаленных уголков, чтобы заживо изжарить. Такой кайф я не испытывала со времени посещения освещенной части Подлунного Мира. Кстати, я совершенно забыла, зачем вообще приперлась в Светящуюся долину. Только ассоциация жары и Подлунного Мира вернули меня к действительности.
– За работу, – скомандовала я себе и, напрямую черпая магию из источника, чтоб себя не обременять, зашептала заклинание.
– Милая девушка, бросьте баловство, – раздался у меня за спиной веселый голос.
Я резко обернулась и увидела белого, как привидение, старца.
– Кто вы? – Очень уместный вопрос получился, я только надеялась, что голос меня не подвел.
Слова в этой жаре текли словно кисель, а в сознание проникали еще хуже. Я воочию видела, как звуковая волна ползет от меня к старцу, нет, уже к мужчине среднего возраста, а через минуту к юноше. «Так он и в ребенка скоро превратится», – подумала я. А у деда, я хотела сказать юноши, вдруг отросли пышные, черные, вьющиеся волосы, налилась и оформилась грудь, утончилась талия, округлились бедра, и стал он прелестной девушкой, про таких говорят – в самом соку. Только изменения не остановились.
– Я тут живу, – ответила мне уже женщина в летах.
Пока я собиралась с мыслями, женщина стала старушкой, а потом дряхлой бабкой, скрюченной и сгорбленной. Это кого угодно выведет из равновесия. «Бегун» по крутой дуге медленно уползал от меня, оставляя глубокую канаву за собой.
– Зачем меня беспокоите? – брюзжала старушенция, шамкая беззубым ртом. Она потрясала костлявыми кулачками и голосила: – Тревожите понапрасну. Я вас звала, приглашала? Нет же, приперлись,
