действия в поле, получает решающее преимущество.
На это время обе стороны запасали большие склады, но со стратегией, полностью отличной от стратегии Лет Увядания и начала Тьмы. Насколько могла судить наука, Новое Солнце за первые дни, если не часы, достигает неимоверной яркости. И первые дни это сжигающий огонь, более чем в сотни раз горячий, чем в Средние Года и Года Увядания. И вот эта вспышка света – а не холод Тьмы – уничтожала все конструкции каждого поколения, кроме самых стойких.
Пандус вел в дальний склад тиферов. Вдоль фронта были и другие, но именно этот должен был снабжать маневренные силы. Если его не будет, отборные войска Тифштадта окажутся выведенными из боя, и передовые силы тиферов в пункте наступления Короны останутся без поддержки. Ставка рассчитывала, что уничтожение этого склада форсирует заключение почетного мира – или серию легких побед для армий Короны. И для всего этого может оказаться достаточно четырех солдат и точно рассчитанной диверсии.
…Если только они не замерзнут, пытаясь спуститься по пандусу. На ступенях лежали снежные наметы, кое-где между флагами остатки кустов – но это и все. Теперь при остановках приходилось передавать вперед контейнеры ила с экзотермами с саней, которые тащили Аннерби с Нижнимор. Темнота плотно сомкнулась вокруг них, разгоняемая лишь случайным блеском пролитого экзотерма. По данным разведки, длина пандуса была меньше двухсот ярдов…
Впереди замаячил овал света – конец туннеля. Шатающаяся от усталости группа ступила на поле, которое когда-то было открытым, но сейчас закрыто от неба серебристыми солнечными экранами. Вокруг торчал лес палаточных шестов. Кое-где экраны были порваны обрушившимся снегом, но в основном конструкция осталась цела. В тусклых полосках света можно было разглядеть силуэты паровых локомотивов, рельсоукладчиков, пулеметных вагонов и бронированных автомобилей. Даже в полутьме сквозь снег поблескивала серебристая краска. Когда зажжется Новое Солнце, техника будет готова. Когда растает и испарится лед и бурные потоки стекут по паутине каналов, покрывающих поле, тогда из ближайших глубин выйдут боевые силы тиферов и бросятся под защиту своих машин. Воду отведут в водяные баки и начнется охлаждающее разбрызгивание. Несколько часов лихорадочной проверки снаряжения и техники, еще несколько часов на ремонт того, что не выдержало двух столетий тьмы и нескольких часов нового жара. Потом они выступят по рельсовому пути, который их командование выберет как дорогу к победе. Это был результат многолетних усилий изучения природы Тьмы и Нового Солнца. По оценкам разведки, противник по многим направлениям продвинулся в нем дальше, чем собственная наука Короны.
Хранкнер собрал всех вместе, чтобы все его слышали.
– Я ручаюсь, что примерно за час до Нового Солнца у них будет тут передовое охранение, но сейчас это место наше… Так, значит, заправляем контейнеры и разделяемся согласно плану. Джил, ты готов?
Джил Хэвен проделал спуск как пьяница с переломанными ногами. Шерканер решил, что повреждение скафандра Джила распространилось назад на ходильные ноги. Но при словах Аннерби он выпрямился, и голос его звучал почти нормально.
– Сержант, я не для того тащился сюда всю дорогу, чтобы сидеть и смотреть на вас, ребята. Свою часть я сделаю.
Это был решающий пункт всего предприятия. Они расцепили звуковые тросы, и каждый взял назначенную ему взрывчатку и черный краситель. Это уже много раз отрабатывалось. Если они быстро пробегутся между всеми намеченными точками, не переломают ноги в дренажной канаве, если заученные наизусть карты точны – тогда будет время все выполнить и при этом не замерзнуть.
Группа разошлась в четыре стороны. Устанавливаемая под солнечными экранами взрывчатка была ненамного сильнее ручной гранаты. Они бесшумно вспыхнули – и критически важная часть навеса упала. Тут же пошли в ход распылители черной краски, абсолютно не производящие впечатления, но сработавшие именно так, как прогнозировал отдел материаловедения. Во всю длину и ширину дальний склад покрылся черной краской, ожидая поцелуя Нового Солнца.
Через три часа они уже были в миле к северу от склада. Аннерби понукал их изо всей силы после ухода со склада, понукал, чтобы выполнить последнюю, дополнительную часть задания: выжить.
И они почти это сделали. Почти.
Когда закончили работу на складе, Джил повел себя будто в горячке. Он хотел уйти со склада сам по себе.
– Надо найти место, где закопаться!
Он повторял это снова и снова, отбиваясь от Аннерби и Нижнимор, когда они привязывали его тросами на его место в цепи.
– Туда мы сейчас и идем, Джил. Держись.
Аннерби отцепил от себя Хэвена, пристегивая его к Эмбер, и в этот момент Хранкнер и Шерк слышали только друг друга.
– У него духу еще больше, чем раньше, – сказал Шерканер. Хэвен прыгал вокруг, как коббер на деревянных ногах.
– Думаю, он больше не чувствует боли, – ответил Хранк тихо, но внятно. – Меня не это волнует. Боюсь, он скатывается в тягу глубины.
Тяга глубины. Та бешеная паника, которая охватывает коббера, когда ядро разума соображает, что его владелец застрял снаружи. Верх берет разум животного, который гонит свою жертву искать укрытие, любое укрытие, которое может послужить глубиной.
– Проклятие!
Слово это прозвучало приглушено, когда Аннерби прервал связь и попытался заставить группу двигаться. Они всего в нескольких часах от вероятного спасения. И все же… вид борющегося Джила Хэвена пробудил первобытные рефлексы в каждом. Инстинкт – прекрасная вещь, но если сейчас дать ему волю, он приведет к верной смерти.
За два часа пути они еле добрались до холмов. Дважды Джил вырывался на волю, каждый раз все более отчаянно, чтобы бежать к обманчиво многообещающим крутым склонам вдоль дороги. Каждый раз Эмбер подтаскивала его назад, пытаясь урезонить. Но Джил уже не понимал, где он, а вырываясь, порвал скафандр в нескольких местах. Его тело местами окоченело и замерзло.
Конец наступил после одного из тяжелых подъемов. Сани пришлось оставить; на остальной путь у них будут лишь воздух и экзотермы из тех контейнеров, которые нес каждый. Джил в третий раз сумел сорваться со страховочного троса и побежал странной шатающейся походкой. Нижнимор бросилась за ним. Женщина она была крупная, и до сих пор справлялась с Джилом Хэвеном без особого труда. На этот раз вышло иначе. Тяга глубины пробудила в Джиле последнее отчаяние. Когда Эмбер потянула его на себя, он обернулся к ней и ткнул остриями рук. Нижнимор отшатнулась, отпустив его. Хранк и Шерканер стояли прямо за ней, но было уже поздно. Размахивая руками во все стороны, Хэвен бросился с тропы вниз, в темноту.
Трое оставшихся стояли минуту в оцепенении. Потом Эмбер боком пошла через гребень, нащупывая под снегом опору для ног. Аннерби и Андерхилл схватили ее и вытащили обратно.
– Пустите! У замерзшего еще будет шанс ожить, если мы его понесем!
Андерхилл перегнулся через гребень и пристально посмотрел вниз. Джил в падении задел голые скалы. Тело лежало неподвижно. Если он еще и не умер, обезвоживание и частичное замерзание убьют его раньше, чем они успеют внести его обратно на тропу.
Очевидно, Хранкнер тоже это понял.
– Его уже нет, Эмбер, – мягко сказал он. Потом вернулась сержантская твердость. – А мы должны выполнять задание.
Очень медленно свободные руки Нижнимор снова вернулись к подъему, но она не сказала ни слова. Вернувшись на тропу, она помогла пристегнуть страховку и звуковой трос.
Подъем продолжался, теперь быстрее.
Когда они дошли до цели, у них оставалось только несколько кварт экзотерма. До Тьмы на этих холмах был лес деревьев траум, – часть поместья какого-то тиферского нобля, заказник дичи. У них за спиной была трещина в скалах, вход в естественную глубину. В любой дикой местности, где есть крупная дичь, должны быть глубины для животных. В заселенных землях их обычно занимают и расширяют под убежища для людей – или они остаются заброшенными. Шерканер понятия не имел, как разведка Аккорда
