лептин-добавки все еще низкое!
– Ты поле отключил?
– Конечно. Базальная-пять должна быть уже переучена.
Бил не подошел, но, очевидно, смотрел на модель мозга пациента.
Линия синего мигания все еще была нагромождением случайных изменений. Траг продолжал:
– Тут просто что-то не закреплено, но не знаю, что. Ты можешь этим заняться?
Он ткнул в сторону Фама, показывая напарнику, что у него есть дела поважнее.
Бил с сомнением спросил:
– А ты за него расписался?
– Ну да, да. Просто доведи его, ладно?
– Ну, ладно.
– Спасибо.
Силипан жестом поманил Фама прочь от МДИ, изображение мозга исчезло.
– Эта уж мне Рейнольт! Самая хитрая работа, все не по книжке. А потом, когда сделаешь все как надо, можешь получить только кучу неприятностей.
Фам вышел за ним из двери и направился по боковому туннелю, прорезанному в кристаллической структуре Алмаза-1. Стены здесь были из резной мозаики – тот же прецизионный стиль, который так заинтересовал Фама на «приветственном банкете». Не все зипхеды были техническими специалистами: они миновали десяток рабов-художников, сгрудившихся у выхода из туннеля с увеличительными стеклами и похожими на иглы инструментами. Фам здесь проходил уже несколькими Вахтами раньше. Тогда фриз был только намечен – гористый ландшафт и войска, движущиеся к туманной цели. Даже тогда можно было догадаться о его смысле, хотя бы по названию: «Повержение Френкийского Орка». Теперь фигуры были почти закончены, и плечистые доблестные воины сверкали всеми цветами радуги. Целью их было какое-то чудовище. Не особо новое – типичный Гхлютонский ужас, разрывающий людей и пожирающий куски. Эмергенты страшно раздували свое завоевание Френка. Почему-то Фам сомневался, что мутанты, с которыми они сражались, были такими зрелищными. Он замедлил ход, и Силипан решил, что он залюбовался.
– Резчики проходят только пятьдесят сантиметров в мегасекунду. Но эти фризы вносят сюда теплоту нашего прошлого.
Теплоту?
– Рейнольт хочет, чтобы было красиво?
Случайный вопрос.
– Ха! Рейнольт на это глубоко плевать. Приказал предводитель Брюгель, по моей рекомендации.
– Но я думал, что предводители в своих владениях суверенны.
Фам не часто видел Рейнольт на прежних Вахтах, но помнил, как она осадила Брюгеля на совещании у Нау.
Траг прошел еще несколько метров, ничего не сказав. Лицо его дернулось в глупой улыбке – как бывало во время болтовни у Бенни. Только на этот раз улыбка взорвалась смехом.
– Предводитель? Анне Рейнольт? Фам, смотреть, как ты ни хрена не понял, но делаешь вид – это уже был кайф, но тут ты уже совсем даешь! – Он поплыл дальше, все еще посмеиваясь. Потом увидел на лице Фама недоуменное возмущение. – Слушай, ты меня извини. Вы, коробейники, во многом народ неглупый, но как доходит дело до основ культуры, так вы просто дети… Я взял для тебя разрешение посмотреть клинику Фокуса; думаю, не будет вреда, если кое-что еще тебе и скажу. Нет, Анне Рейнольт не предводитель, хотя, наверное, была, и с большой властью когда-то. Рейнольт – просто зипхед.
Фам разрешил гневу на своем лице смениться полным недоумением – это была его действительная реакция.
– Но… она же тут командует не хилой частью всего спектакля. Она же тебе отдает приказы!
Силипан пожал плечами. Улыбка его несколько скисла.
– Ага, она отдает мне приказы. Такое редко, но бывает. Я бы лучше работал на предводителя Брюгеля и Кэла Омо, если бы они играли… не так грубо.
Фам решил подыграть.
– Кажется, понимаю, – соврал он. – Когда специалиста фокусируют, он фиксируется на своей специальности. Значит, художник становится у вас резчиком мозаики, физик превращается в Ханте Вена, а менеджер – ну, не знаю. Становится менеджером адской силы.
Траг покачал головой.
– Не так все просто. Понимаешь, технические специалисты фокусируются хорошо. Выход получается семьдесят процентов даже с вашим народом из Кенг Хо. Но умение работать с людьми – принятие решений, политика, работа с кадрами – эти навыки вообще не переживают фокусирования. Ты же уже видел достаточно зипхедов: то, что у них общего – глубокий аффект. Они не больше могут себе представить, что делается в голове у нормального человека, чем камень на это способен. Нам повезло получить столько хороших переводчиков; впрочем, никто раньше не пытался делать это в таких масштабах.
Нет, Анне Рейнольт – это вещь очень, очень редкая. Ходят слухи, что она была Верховным предводителем в клике Ксеваль. Почти всех их убили или промыли мозги, но рассказывают, что Рейнольт серьезно разозлила клику Нау. Они ее для смеха фокусировали, может, думали использовать как телесную игрушку. Но вышло по-другому. Я считаю, что она почти мономаньяк. Это был один шанс на миллион, но ее способности менеджера уцелели – и даже кое-какие навыки работы с людьми остались.
Впереди Фам увидел конец туннеля. Из лишенного украшений люка пробивался свет. Траг остановился и повернулся к Фаму лицом.
– Она – псих, но она еще и самая ценная вещь во владении предводителя Нау. На самом деле она удваивает цену его состояния… – Силипан скривился. – Но от этого не легче получать от нее приказы, скажу я тебе. Лично я думаю, предводитель ее переоценивает. Она – чудо-псих, ну и что? Как если собака пишет стихи – никто не заметит, что это чушь собачья.
– Кажется, ты не стремишься скрыть от нее свое мнение.
Теперь Траг снова улыбнулся.
– Конечно, нет! Единственный плюс моего положения. Ее почти невозможно провести в том, что касается моей работы – но вне этого она как всякий другой зипхед. Я тут поразвлекся с… – Он осекся. – Ладно, ерунда. Скажи ей то, что предводитель Нау просил тебя сказать, и все будет о’кей.
Он подмигнул и отправился назад по коридору, прочь от кабинета Рейнольт.
– Не спускай с нее глаз. Сам поймешь, что я имею в виду.
Знай Фам про Анне Рейнольт, он бы отложил всю эту затею с локализаторами. Но сейчас он уже сидел в ее кабинете, и вариантов было немного. В каком-то смысле даже хорошо было запустить это дело. С самой гибели Джимми каждый из шагов Фама был так взвешен, так, мать его, осторожен!
Вначале женщина даже не отреагировала на его присутствие. Фам, не дожидаясь приглашения, сел на стул напротив нее и оглядел комнату. Ничего похожего на кабинет Нау. Стены голые, необработанный алмаз. Ни картин, ни даже той мерзости, что эмергенты называли искусством. Стол Рейнольт был нагромождением пустых контейнеров памяти и сетевой аппаратуры.
А сама Рейнольт? Фам всмотрелся в ее лицо пристальнее, чем осмелился бы в ином случае. Он находился в ее присутствии общим итогом 20 Ксек, и это было на совещаниях, где Рейнольт обычно сидела в дальнем конце стола. Она всегда одевалась просто, если не считать серебряного ожерелья, надетого под блузку. При такой бледной коже и рыжих волосах эта женщина могла бы быть сестрой Ритцера Брюгеля. Такой физический тип был редкостью в этом краю Людского Космоса, и возникал в основном из местных мутаций. Анне могло быть лет тридцать – или двести, при хорошей медицинской поддержке. В каком-то безумном экзотическом смысле она была прекрасна.
Взгляд Рейнольт поднялся от стола и пронзил его насквозь.
– Так. Вы пришли рассказать мне подробности об этих локализаторах.
Фам кивнул. Странно. Посмотрев ему в глаза один раз, ее взгляд ушел в сторону. Она смотрела на его губы, горло, а в глаза – только мельком. Не было понимания, чувства общения, но у Фама возникло
