разоружен, ебаное бандформирование, блядь, и радостно попиздил с нами в кабак, вкушать прелести жизни.
Как уж случается в таких ситуациях, нам «крупно подфартило». В кабаке, рядом с нашим столиком, отдыхало хачевское зверьё. Впрочем, вполне культурненько так пожирали свой шашлык, и пиздели на своём обезьяньем диалекте с самочками своего же вида, как ни странно. Ну, нам-то по хуй, у нас, естественно, про службу пиздёж, про солдатские отжиги и наши пьянки, ну, и немного о насущных проблемах — хули, у всех дети по лавкам дома. Дымчик окуклился на какое-то время, самому-то рассказать нечего, бойцы его в хуй не ставили, о службе-работе… ну, лучше бы он не работал ни хуя, в половине историй был главным действующим лицом, не помнящим самого действа. Короче, тупо давил лыбу и старался гы-гыкнуть в нужные моменты, иногда получалось даже. И тут Сева, здоровенный такой старлей, успевший к тому же и повоевать, завёл тему «за войну», сука! Уебошенные в лоскуты, конечно, уже все. Дымчик тут же вышел из умственного ступора, осмотрел двоящимся соколиным взором свой прайд… и увидал дичь. Причем наша реакция по отлову Дымчика, у которого начался гон, вследствие нашего изрядного опьянения, изрядно тормознула.
Первым делом раздалось: «Ебаные абезьяны!» — погромче так, что бы ни у кого не оставалось сомнений, кто, собственно, здесь царь зверья. Перерыв, ну, чтоб набрать воздуха в легкие. Дальше с вытяжкой в струнку, грудь колесом, а хули — россейский офицер, не хуйня какая-нибудь: «Всех, бля, в эшелоны, как при Сталине, тока в обратную сторону нах — на историческую родину, бля, в Хачляндию!». Ну, и дальше в том же духе — «эти пидарасы мешают нам, русским, мирно жить», по-видимому, «мирная жизнь» — это непосредственно значило ужираться в лоскуты, пиздить гранаты, получать регулярные оплеухи от сослуживцев и заслуженные пиздюли от начальства. «Ебут наших баб!» Что характерно, присутствовавшие в тот момент за соседним столом «леди», ну при всем желании, даже, например, узкоглазыми китайцами, для которых мы все на одну рожу, не могли быть записаны в русские. Хотя Дымчику по-любому, конечно, было виднее, он гордился всеми своими «двадцатью пятью процентами» русской крови, которая в нем плескалась, и в любой бумажке писал «русский», хотя па паспарту — бурят. Ну и далее, монолог примерно в том же духе, с деталями свершения половых актов с родственниками наших соседей по кабаку.
Ну и естественно, его наезды не остались «гласом вопиющего в пустыне». К нашему столу бодрым шагом подвалил дипломат от зверьков, и на ломаном русском попытался объяснить нам, что, типа, наш друг ведёт себя вызывающе, и, мол, как бы чё не вышло. Все вдуплились, что баб, видимо, один хуй не будет, а развлекаться как-то надо, и начали перемаргиваться, но, конечно, с ответом всех опять опередил Дымчик, предложив неоригинальный и избитый в подобных случаях «эксклюзивный пеший тур с эротическими впечатлениями», указав направление «на хуй» и еще какую-то обидную хрень. Хачик, естественно, будучи перед своими «дамами», тут же залупился, и попросил рассказать о маршруте поподробней — на улице. Там мы вскоре всей толпой и очутились.
Вот тут-то наш Дымчик и сунул руку в обворованный карман. Потом еще раз. Потом в другой. Тут его ебло из геройски-негодующего вдруг стало потеряно-расстроенным.
«Ой!» — булькнуло тело Дымчика. Хлобысь… — и кулак хачика врезался в его скулу. «Погоди!» — завопил наш этнограф… и продолжил с двойным усилием рыться в карманах, опустив рожу вниз, для лучшего контроля над их содержимым. Дальше, естественно, произошла драка с участием всех, кто был рядом, включая тех, кто просто вышел «подышать», и вышибалы, которого, по ходу, кстати, первым и вышибли нах, ибо получал сразу от всех участвующих сторон. Мне, сука, куртку порвали…
Когда приехали менты, Дымчик еще вяленько ковырялся в карманах, стоя в сторонке — вдруг завалялась? В затеянной им драке это мудло не участвовало, за что прям на глазах у ментов его Сева и отоварил. А потом еще и проводил мощнейшим пинчищем по направлению ментовского уазика.
Как происходил отмаз от гарнизонного начальства — это уже другая история. Ну, а Дымчик дослуживал в гарнизонной бане и жрал ханку с зольдатен унд бичами, читай — бомжами. Гранаты больше не воровал, ибо не подпускали к стрельбам. Но раньше-то допускали…зачем?? Вот зачем этих Дымчиков и Батонов гонят в армию?? Выносили бы утки в больнице, и то больше пользы было бы. А-то ни служить, ни выпить, ни банально подраться. А ведь у него дети будут. Не дай бог — сын.
Осень.
Быт я наладил достаточно быстро. Получил паёк за три месяца — крутанулся. Такое в армии возможно, если сойтись накоротке с продовольственной службой. Понаволок в свою каморку мешков с картофелем и капустой. Затарился тушенкой и сгухой. Купил электроплиту и посуду. Кормиться можно было и в солдатской столовой. Тут перебоев с электричеством и водой не было вообще.
Кормят сносно, по сравнению с Борзей. Но начпроду не позавидуешь. Хоть он и поперёк себя шире, считай, службой не занимается. Он занимается договорами с хлебозаводом и прочими полезными предприятиями. Солдатики сдаются в рабство за поставки продовольствия. От желающих попасть в это рабство отбоя нет. Одно дело — в казарме дрочить команду подъём-отбой, и другое — батрачить на заводе. Продуктов в итоге получается впритык. Отходов для хоз. двора почти не остаётся.
Заступил помощником Дежурного по полку. Прихожу проверять хоздвор. Пьянку там организовать — плёвое дело. Хоть и воняет, но сам хоздвор на отшибе, и не каждый Дежурный проверит. А я знакомлюсь с частью. Мне и интересно, и зарабатываю авторитет вездесущего офицера, с которым шутки плохи. Слухи обо мне уже, конечно, ходят самые невероятные. Понятно, что пьянь, как и большинство офицеров, но учёба в Москве с последующей службой в Борзе уже известна всем. В итоге у меня репутация служаки и распиздяя в одном флаконе. Ну, а когда наши отцы командиры додумываются выбить второй этаж в педобщаге под неженатых офицеров, так ещё и повесы.
Захожу, и тут же натыкаюсь на двух чумазоидов, тащащих куда-то бак с отходами. Вонь, хоть святых выноси.
— Эй, воины, стой, раз, два!!!
Поставили бак. Изображают внимание. Эдакие два знака вопроса в смысле фигур. Особая порода людей, при взгляде на которых кажется, что они родились чумазыми и сутулыми.
— Показывайте хозяйство. Происшествия??
— Этааа… нету… праишествиев нету… — рожает один из них.
— Порося вот кормить… этаааа, — второй докладывает.
— Ну, пошли, посмотрим порося.
— Тока…этааа… товарищ лейтенант. Вы пряма за нами быстро заходите… а-то лови его потом…
— Кого??
— Да Борьку…
Борькой оказался подсвинок… по причине худобы берущий барьеры при запахе хавчика. Эдакая проворная собака с пятаком.
Пристрелили его потом. С пятого выстрела. Хищник натуральный оказался. Жрать любил и хотел, а нечего было. На бойчин кидаться стал, вот и пристрелили.
Окно в вестибюль завесил простынёй. Повоевал немного с мышами, которым пришлось поменять своё представление о безопасности в моей каморке.
Баня комполка находилась прямо в здании клуба. Вопрос с помывкой отпал сам собой.
В батальоне всё сложилось наилучшим образом. Я пришёл в момент, когда командир 1-го взвода, по сути, реально рулящий ротой ст. л-т Дима Клыков ещё не вернулся из отпуска, а ротный капитан Михаил Щёткин решал вопрос о переводе и на всё положил. Техника в порядке, Дима её привёл в чувство перед отпуском, а за месяц без ударного процесса обучения её угробить было нереально. Зампотех м-р Буц дрочил солдатиков в парке. С моим появлением перестал контролировать их работу. Там я со слонами своими и познакомился ближе.
— Волкогонов, и какого хуя мы дрыхнем в десанте? Заняться нечем?? — ору в кормовые двери недоремонтированной «бэхи».
— Товарищ лейтенант, чо вы доебались-то?? Моя машина, как часики…
