башне. Из нескольких мест в ответ на вражеский удар затрещали катапульты. Их небольшие ядра пролетали или ложились рядом с огромной машиной варваров, но в нее не попадали.
Кочевники снова расположились полукругом у катапульты. Когда стало ясно, что их машина не пострадала, они начали громко кричать от охватившей их радости и улюлюкать. Вопли не смолкали до тек пор, пока машина не заработала вновь.
На этот раз камень упал недалеко от стены, подпрыгнул и ударился о каменную кладку снизу. Это место находилось на расстоянии не более десяти метров от Этана. Все траны, которые были поблизости, упали, как от толчка.
Но Этан легко устоял на ногах. Он приблизился к стене, свесился вниз и стал рассматривать повреждения.
Порядочная часть стены была вдребезги раздроблена. Ее обломки разлетелись во все стороны и валялись на льду, как гравий и галька.
— Черт побери, им не так много времени понадобится, чтобы разнести тут все, — сказал Септембер. — Сколько же нужно времени Гуннару, чтобы сделать что-нибудь с этой игрушкой? Могу себе представить, как Саганак будет сидеть в замке и наслаждаться пиршеством, а куски скал, приходящие в движение с помощью этой безразмерной громадины, будут перемалывать стены в щебень.
Огни масляных плошек ярко освещали карту, которая была расстелена на столе. Но души собравшихся вокруг карты были погружены во мрак. Балавер,
Гуннар, Этан и Септембер поджидали прихода ландграфа. Он появился вместе с самыми важными дворянами Софолда, из которых недавно был сформирован штаб генерала Балавера.
Один из них, вооружившись указкой из полированного дерева, стал показывать на линии и круги на карте. Он взволнованно жестикулировал, размахивал указкой и тыкал ею в линию, которая обозначала стену у гавани.
— Стена почти полностью проломана здесь, здесь и здесь. Наблюдаются также разрушения, нанесенные зубчатым стенам вот здесь, здесь, здесь и здесь. Везде, где вы можете увидеть жалообразный значок, нанесен ущерб, который можно оценить как ущерб второй степени. Тяжесть этих разрушений варьируется. И все это без учета наших собственных потерь: несчастных случаев, раненых, убитых… Не учтен и урон, нанесенный боевому настрою, духу воинства. Среди наших защитников крепости с некоторых пор начали ходить разговоры о капитуляции, о том, чтобы сдать город на милость
Саганака. Таких не много, пока что не много, но их количество, несомненно, будет возрастать по мере того, как будут увеличиваться наши потери.
— Таких бы да на кол, — сказал Балавер. — Хотя, с другой стороны, их можно понять. Все это просто невыносимо. Как вы терпите собственную беспомощность? И мы не имеем возможности прекратить этот кошмар! — Он затряс своей большой головой, украшенной, седой густой шерстью. — Это не может продолжаться дольше, чем два, или в крайнем случае, три дня. Ждать, пока они ослабят наши силы и нанесут удар по всем оборонным точкам? Тогда мы не сможем их удержать от захвата гавани. И это будет конец.
— Значит, мы не должны этого допустить… любым способом, — сказал
Гуннар. Вид у него был отчаянный. — Но мы не выдержим открытой битвы с ними на льду. Сегодня мы уничтожили не одну тысячу кочевников, но их число как будто не уменьшается. Они во много раз превосходят наше воинство.
Никто не кочет мне возразить? — заключил он. Он со слабой надеждой оглядел присутствующих.
Но никто из ник не думал оспаривать эти горькие истины. К сожалению, все так и было.
Балавер вздохнул и обвел зал глазами.
— Несчастен тот предводитель, который не спрашивает совета, когда ему самому нечего предложить. Рыцари?
Один из дворян немедленно начал говорить.
— Я уверен, что наша военная техника может превосходить примитивные устройства этих варваров. Разве мы не можем создать для себя мощное оружие, которое сделала бы нас равными с ними по силе?
— Конечно, мы способны на многое, Келливар, — кивнул в ответ Балавер.
— По что мы можем придумать, если в нашем распоряжении не больше двух дней?
— А не смогли бы мы, — предложил другой член совета, — установить несколько небольших катапульт против их громадины? С наших позиций мы могли бы спокойно забросать их камнями.
— Ты разве не видел, как они оградили себя и свою машину? — уставшим голосом возразил Гуннар. — И потом, мы не сможем действовать внезапно. У нас нет совершенного орудия, чтобы врасплох напасть на них, а самим остаться неуязвимыми. Несмотря на все наши выгодные позиции.
— Даже если они будут защищены, — прибавил дворянин, — всеми нашими арбалетами?
— Ну… — заколебался Гуннар и бросил вопросительный взгляд на
Балавера.
— У твоей идеи есть кое-какие достоинства, Тиньяк, — сказал генерал.
— Однако, если мы не успеем подавить в короткие сроки убойную мощь катапульты, всех наших арбалетов не хватит, чтобы отразить нападение. Я не могу рисковать потерей всех воинов на стенах крепости. Вчера они так сражались, что на сегодня с них хватит.
— Но, черт побери, разве вы не понимаете, что через несколько дней здесь вообще не останется никаких стен? — закричал один из членов Совета.
— Ну что вы так паникуете? — вдруг вмешался очень спокойным тоном
Септембер. — Мне все видится просто. Давайте не будем друг друга запугивать. У меня есть идея. Если мне будет дана возможность развить ее перед вами…
— Ты хочешь утвердиться, — вскричал ландграф. — Хочешь поставить себя выше сидящих за этим столом. — Его голос здесь прозвучал впервые. — Ну что же, мы готовы выслушать тебя. Посмотрим, что у тебя за идея!
— Отлично, — бодро откликнулся Септембер, не замечая истерических ноток в голосе ландграфа. Он закинул ногу за ногу и, начав говорить, покачивал ею. — Смею заметить, что по моему мнению, нам остается только одно, а именно: надеть шкуры и доспехи варваров, выйти из крепости и вести себя, точно мы воины Саганака. Приблизившись к этой безделушке, мы подожжем ее. Это мы можем сделать сейчас, ночью, незаметно.
— Но воевать в доспехах врага неблагородно, — презрительно промолвил один из дворян, сидевших за столом.
— Тогда дайте уничтожить себя здоровенным куском базальта, — отрезал
Септембер.
— Хитрость не достойна рыцаря, — проворчал другой.
Этан бросил взгляд на сидящих вокруг стола. На лицах членов военного совета отражалась нерешительность.
— Послушайте, сказал Септембер, опуская ногу и резким движением наклоняясь вперед. — Я был снабжен детальными подробностями того, что собирается сделать Саганак, когда Орда нанесет удар по вашим домам. Вам не придется переживать из-за зверств, которые будут твориться не по-рыцарски, потому что к тому времени никого из вас уже не будет на этом свете — и обсуждать происходящее будет некому. И это — если вам еще крупно повезет.
Теперь же у вас есть реальная возможность провернуть это дельце вместе со мной. И независимо от того, согласны вы или нет, я все равно пойду, пусть даже один, и попытаюсь сделать это сам, если никто из вас не присоединится ко мне. Вы же можете остаться и продолжать обсуждать вопросы об этикете и рыцарстве. Пошлите вместо себя ваших жен. Думаю, им не будут мешать размышления о рыцарском этикете.
— На карту поставлено все, что нам дорого, — внезапно прервал
Септембера ландграф, — а мы сидим сложа руки. Вместо того, чтобы взяться за дело, ведем нескончаемые дебаты. Тысяча чертей! Нет уж, довольно, черт побери! — Он выпрямился во весь рост, сотрясаясь всем телом от охватившего его волнения. — Сэр Септембер и сэр Гуннар возглавят поход во вражеских доспехах этой же ночью. Я не буду заставлять никого из присутствующих принимать участие в этой вылазке. Но если операция будет успешной, — тут он бросил задумчивый взгляд на Гуннара, — у меня
