— Вполне резонно. — Он уже не понимал, во что ему верить насчет меня, и это его тревожило.
— Но моя работа будет вам стоить.
Брэди облегченно улыбнулся. Уж это-то — его вотчина.
— Так я и думал. Центавр удвоит суммы твоих контрактов.
— Всех — и для Центра тоже.
— Конечно.
— Сию же минуту.
Брэди перевел взгляд куда-то в пространство. Через несколько секунд его немигающие глаза снова смотрели на меня.
— Сделано.
— Я проверю, когда вернусь домой.
Бесформенная подушка задрожала подо мной, покушаясь на мое чувство равновесия. Я встал, отшвыривая ее.
— Что случилось с охраной Элнер?
Они стали свидетелями — единственными свидетелями — моего предупреждения Брэди о бомбе.
— Не задавай вопросов, на которые ты в действительности не хочешь получить ответы. — Брэди сложил руки на груди, наблюдая за выражением моего лица. — Ты воображаешь, что понял правила игры. Так? И только лишь потому, что сейчас у тебя в руках ключевые фрагменты общей картинки. — Брэди медленно покачал головой. — Верь мне, мальчик: тебе повезло как начинающему. Не входи в штопор.
Это значило, что я сильно сглупил, не выдав Брэди при удобном случае. Потому что, если бы он не решил пять минут назад, что я ему нужен, одним трупом было бы больше. Последствия взрыва — и привет.
Я вытер ладони о штаны. Потом сказал:
— Еще одно.
— Что же? — Брэди поднял брови.
— Мне нужны сильные наркотики.
— Нет. — Мозг Брэди захлопнулся, как дверь.
— Я все еще наполовину скрючен, Брэди. То, что вы мне дали, недостаточно хорошо работает. Я не могу делать то, что должен делать, если, конечно, вам на самом деле нужна моя помощь. — Тут у меня согнулись руки. — У меня начинаются… симптомы.
— Я не могу достать что-либо посильнее. Борт не разрешит. Мне и эти-то удалось достать, угробив пропасть времени.
— Можете, если захотите. Если леди Элнер умрет, Центавр потеряет ЦХИ. И вы потеряете тоже… По большому счету, это хуже, чем то, что джентльмен Харон думает о псионах.
— Не могу.
— Вы должны мне. Достаньте наркотики.
— Не могу. Ты недооцениваешь, насколько мне трудно доставать тебе наркотики. Ты же просишь не просто какую-нибудь «дозу мечты», продающуюся на каждом углу. Харон отслеживает все наши действия, касающиеся тебя… Ты также недооцениваешь, насколько Харону отвратительно твое пребывание здесь.
Я скорчил гримасу, руки мои опять начало скручивать.
— Я дам тебе, — в конце концов сдался Брэди. — Я дам тебе свободу действий. Если можешь достать где-нибудь в другом месте, что тебе нужно, я не буду останавливать тебя. — Я удивленно кивнул. — Леди Элнер еще в больнице. Она ждет, что ты присоединишься к ней. Мне не нужно тебе напоминать, чтобы ты держал рот закрытым. Да?
— Полагаю нет, — ответил я, на мгновение замешкавшись.
Брэди кивком головы указал на дверь. И, представьте себе, дверь открылась, выпуская меня.
Я шагнул было к ней, радуясь, что ухожу отсюда.
— Да, еще одно.
Я остановился.
— Что?
— Эта серьга. Я бы на твоем месте не стал надевать ее. Особенно, когда Харон рядом.
Я инстинктивно прикрыл, словно защищаясь, ухо ладонью.
— Почему нет? — Мне не вполне удалось скрыть напряжение в голосе. — Это всего лишь кусок стекла.
Брэди криво улыбнулся:
— Это изумруд, ты, болван.
Я вытаращился на него, продолжая теребить серьгу.
— Что?!
Брэди опытным глазом мгновенно определил ее принадлежность. И сейчас он скептически склонил голову набок.
— Ты врешь, откуда она у тебя. На серьгу нанесен регистрационный код семьи Та Минг… и принадлежит она леди Ласуль Та Минг.
Моя рука упала вниз. Я повернулся и вышел. И пока я шел по бесконечным безжизненным комнатам, я чувствовал на своей спине пристальный взгляд Брэди.
Глава 16
Когда я пришел в медицинский центр, Элнер ждала меня в комнате для отдыха. Я словно увидел другого человека — так сильно она изменилась со вчерашнего вечера. Филиппа выживет. Только эта мысль отражалась в ее лице и мыслях.
— Как она? — я все равно спросил, чтобы Элнер ответила сама.
— Вроде будет в порядке. Все будет в порядке. — Элнер встала, улыбнувшись той самой улыбкой, которая заставляла вас почувствовать, что вы вдруг вступили в круг света. Она улыбалась мне. После тридцати минут, проведенных с Хароном и Брэди, увидеть ее улыбку было все равно, что выиграть приз. В эту минуту я бы выпрыгнул в окно, если бы Элнер попросила. Но улыбка погасла, и Элнер сказала: — Говорят, вы ранены…
Я дотронулся до плеча и почти не почувствовал боли, что меня удивило.
— Ерунда, — мягко ответил я, не забывая прибавлять «мадам». — Рад услышать хорошие новости.
Я, правда, был не так рад, как Элнер, но почти так же. Рад за Элнер.
— Вы видели ее?
— Нет. Филиппа еще в отделении интенсивной терапии. И будет оставаться там до тех пор, пока не закончится восстановительное лечение. На несколько недель, говорят, — немного неуверенно сказала Элнер. — Она без сознания, конечно, и, значит, не узнает, что я была здесь… — Элнер очень хотелось, чтобы Филиппа узнала. — По крайней мере, она обретет покой, у нее не останется ни одного воспоминания о… об этой боли.
— Она счастлива, потому что у нее есть такие друзья, — я сказал это, потому что не мог удержаться и не вспомнить, что происходит с теми, у кого нет таких друзей, как Элнер. Преданных… и богатых.
Я снова дотронулся до плеча, разглядывая перетекающие бесформенные разводы стенной росписи на противоположной стене комнаты.
Элнер с любопытством посмотрела на меня, но спросила лишь:
— Вы разговаривали с Брэди? — Кивнув, я сел рядом с Элнер на длинный диван, неожиданно почувствовав усталость. — Похоже, когда-то я составила себе неправильное мнение о Центавре. И похоже, что Брэди был прав, убеждая меня, насколько вы мне необходимы.
Ни один мускул не дрогнул на моем лице.
— Полагаю да, мадам.
— Вы все думаете о вчерашнем? — Элнер старалась читать у меня на лице. — О Страйгере? О всех… несправедливостях?
Я думал о сегодняшнем. Но кивнул, поскольку упоминание о Страйгере внезапно вернуло меня во вчерашний вечер. Я поднял голову, как только мозг зарегистрировал последнее слово Элнер. Несправедливость.
