– Когда нам открыли глаза на реальное положение дел, мы сами решили помочь по мере сил и возможностей, – заверил композитора профессор.
– А ваша одежда…
– Ах, да! – воскликнул эмигрант, улыбнувшись. – Неплохо смотрится, да? Нечто похожее я носил во времена службы в армии. Наши костюмы сделаны на основе одежды массудов. Среди нас оказалась талантливая портниха. С ее помощью пришельцы сделали нам костюмы, которые и снимать не хочется. И вообще нас везде принимали как почетных гостей. А когда узнали, что мы изъявили желание помочь им, восторгам не было границ.
Уилл молчал, поэтому педагог продолжал:
– Знаете, мне постоянно не хватало в жизни многих вещей. Я был нищим учителем, прозябал в Сюррее, стоял у доски и объяснял прописные истины детинам, которым было наплевать на все, кроме последних футбольных новостей и музыкальных клипов. Собственно, поэтому я и покинул Англию. Впрочем, непосредственной причиной явились финансовые разногласия со школой, но это неважно. Я хотел спасти остатки самоуважения и поэтому уехал. Пришлось оставить там жену. Милая, порядочная женщина… Без меня ей живется, должно быть, в сто раз лучше, чем со мной. Я понимаю… Детей нет, слава Богу! Я не общался с ней уже двенадцать лет! Шатался-шатался по свету, да так и осел здесь, как многие мои соотечественники. В Белизе. Тут дикая нехватка учителей, так что на мою характеристику посмотрели сквозь пальцы. Не скажу, что учил здесь лучше, чем в Сюррее. Да и запил. Какое уж тут серьезное профессорство? Короче, пил я гораздо больше, чем учил, когда вдруг вы материализовались перед моим мутным взором с предложением своей вечерней забавы. Знаете, что интереснее всего? Никогда не думал, что придется вспоминать далекие годы высшей школы, когда я студентом сидел за учебниками, чертил на доске уравнения. А вот пришлось же вспомнить! Я ощутимо пополнил свои знания, но кроме этого получил еще кое-что. Цель. Мотив для дальнейшей жизни. Я буду жить до тех пор, пока передо мной будут маячить зловещие тени амплитуров! Я понял, что могу заниматься настоящим делом и преуспевать в этом. Я уважаю себя теперь, понимаете? Уилл настороженно посмотрел на него.
– Что же это за настоящее дело такое? – спросил он.
– Господи, война, конечно! Вы уже видели Ли? Это воистину амазонка!
Показали себя также ее любовник и два его друга. Ребята, что надо! Пара из Коннектикута также неплоха в настоящем деле, а этот парень, Стивен – прирожденный стратег! Не знаю, успели ли вы это заметить, но подавляющее большинство народов Узора вообще не приспособлены к ведению боевых действий. Только массуды – исключение. Да еще эти чиринальдо. Но они слишком громоздки и заторможены. А массуды… Что ж, они, конечно, выносливы, но у них слабоватая реакция и, несмотря на свой внешний вид, они не так уж сильны физически. С’ваны и гивистамы, ахая и охая, не переставали нам объяснять нашу уникальность. Как и где наша нейромускульная структура подвязана к эндокринной системе! – Он махнул рукой. – Не просите меня рассказывать. Запутаетесь. – Он сунул руку в карман комбинезона и извлек оттуда знакомую коробочку транслятора. – Когда дело касается научной терминологии, эти штучки не особо помогают. Ох и намучились же мы на занятиях!..
– Лично я сразу поняла, что учеба – это не для меня, – неожиданно проговорила пожилая женщина. – Я поняла только одно: эти пришельцы – хорошие люди. И неважно, какой у них внешний вид и на кого они кажутся похожими. Им нужна наша помощь. И я помогаю им.Это наполняет меня сознанием собственной значимости. Я делаю это с радостью.
– Я ведь, дружище, какое-то время повертелся в армии. Умею планировать операции. У меня и у Анналинды был опыт, в котором нуждались более молодые. Первоначальные успехи вскружили им голову. Стивен понимает это очень хорошо. Он знает, что такое спокойствие и опыт. Поэтому его и назначили командиром.
– Я всю свою жизнь видела войны, – сказала пожилая женщина. – Сама я, конечно, по-пластунски ползать и стрелять не умею. Неспособна. Но я могла рассказать другим, чему сама была свидетельницей. У меня хорошо развита наблюдательность. Те два мальчика, которых вы наняли первыми, стали мне все равно что родными внучатами. Им всегда нужен добрый совет.
– Вы просто не понимаете, каково на душе, – продолжал учитель, – когда сотни разумных существ постоянно повторяют вам, какой вы неотразимый, великолепный, сверхценный. Как сильно они нуждаются в вашей помощи. Вам сразу становится многом понятно, вы буквально физически ощущаете мощный прилив внутренней энергии. Вам комфортно среди этих чувств. Все равно как в этой униформа.
– Ладно, пока достаточно, Эдвард, – сказала пожилая женщина, взяла учителя под руку и они отправились в сторону пляжа. – Надо скорее разыскать ребят, пока они не угодили в какую-нибудь неприятность. Уилл онемело повернулся им вслед и стал ошарашенно провожать глазами профессора и пожилую женщину, которые поднялись на песчаный пригорок и стали искать троих молодых людей.
– Конечно, я очень рад, – сказал Кальдак.
Он сидел прямо на песке, скрестив ноги и свободно положив руки на колени, вдыхая теперь уже привычные ароматы этого мира и глядя на землян, которые смеялись, кидались друг в друга песчаными катышками и бегали по пляжу, как угорелые. Их счастье проявлялось по-детски, казалось, радость распирала их, и они не имели сил сдерживать ее внутри себя. Об окружающей реальности они совсем позабыли. Несмотря на некоторые различия в фасоне их коричнево-желтых комбинезонов, они все казались братьями-близнецами. Яруселка сидела рядом со своим другом. Песок забился ей в шерсть, но она не обращала на это внимания.
Тут же находилась и руководитель проекта. Это была пожилая дама-гивистам, очень уважаемая среди своих коллег-ученых. Стояла ночь, и она получила возможность снять затененные до черноты очки, которые при дневном свете предохраняли ее слишком чувствительные от возраста зрачки.
– Мы все рады. Эти люди обладают таким мощным потенциалом, о котором мы прежде могли только мечтать. Командование Узора до сих пор пребывает в экзальтации от того немногого, что они успели сделать за год. Кальдак обвел рассеянным взглядом прямые и стройные пальмы, спокойные воды моря.
– Значит, изоляции этого мира приходит конец?
– Нет. Вам кажется это странным?
– Не понимаю.
– Вас там не было. Вы не видели.
Яруселка поменяла позу, устроившись поближе к своему округу и сказала:
– Мы провели над ними много различных исследований. Результаты колеблются где-то между настораживающими и обнадеживающими. Но уже совершенно ясно, что по боевому потенциалу, – один землянин или группа, – значительно превосходят все расы, населяющие Узор, включая массудов. Это откровение не вызвало в душе Кальдака всплеска раздражения или ревности. Он был достаточно цивилизованным существом, чтобы смотреть в глаза правде.
– Мне очень трудно понять вас. Да, я и не видел многого из того, что вам довелось увидеть. Но я не терял здесь времени даром. Мы продолжали наблюдения, изучения, эксперименты. И я пришел к выводу, что многое из того, в чем уверял нас наш друг Уилл Дьюлак, является истинной правдой. Они очень любят музыку, искусство, мир, покой… У них такие же идеалы цивилизации, как и у рас Узора.
– Возможно, они любят музыку, но есть дело, которое у них получается гораздо лучше создания музыкальных произведений, – неумолимо проговорила руководитель проекта.
– Мы пришли к выводу, – упрямо продолжил Кальдак, его голос стал жестче, – что если бы мы оставили их в покое, они в конца концов преодолели бы в себе агрессивность.
– Очень может быть. – Руководитель проекта сделала несколько шагов к воде. Ее сандалии оставляли глубокие треугольные вмятины на песке. Острые когти на пальцах сверкали под луной. – Если их не беспокоить, то они, возможно, достигнут уровня цивилизации о’о’йанов, с’ванов и вейсов. Она не упомянула массудов, но Кальдак решил, что это простая забывчивость, которая приходит ко всем с возрастом.
– Очень возможно, что под конец им удастся преодолеть в себе все воинственные наклонности и
