Легко, как кошка по дереву, он преодолел по стене лифта три метра, отделяющие пол от потолка. Мощные магниты цепко держались за скользкую металлическую поверхность. Тридцать четыре секунды.
Зависнув под потолком, в углу, Юни ковырнул отверткой, вытащил из ячейки квадрат светильника, липкой лентой приклеил его за край к стене, ухватился руками за прочную, похожую на соты, металлическую решетку в потолке, к которой крепились светильники, подтянулся и влез на нее. Между решеткой и крышей лифта было пространство в метр высотой. Двадцать пять секунд. Лифт уже замедлял свой бег.
Юни нащупал в крыше свободное от проводов место, выхватил из сумки небольшой вакуумный резак и легко, словно ножом в куске масла, вырезал в непробиваемой стальной плите круглое отверстие. Круг он вытолкнул вверх, тот звякнул и, проскрежетав по металлу, сдвинулся в сторону. Из отверстия в лицо Юни, едва не скинув его на пол, ударила струя воздуха. Пятнадцать секунд.
Свесившись, Юни втянул светильник, вставил его в гнездо, вылез через вырезанное отверстие в кромешную тьму, пробиваемую столбом света у него под ногами. Ухватив магнитом на запястье стальной круг, он вернул его на место и легко припаял. Ну, вот, осталось еще три секунды, чтобы перевести дух на крыше мчащегося в непроглядную черноту лифта.
Время вышло. Лифт остановился. Юни достал из сумки фонарь, включил его и начал свой путь через бесконечные вентиляционные тоннели и ремонтные шахты.
Густые вечерние тени легли на дорожки сада, потянуло прохладой, и старик вернулся в дом. Сын не звонит третью неделю, а такого еще никогда не было. Тебе сейчас несладко, сынок, подумал старик и набрал номер.
Виктор оказался дома, в своей большой квартире на двадцатом этаже. В разноцветных окнах гасли солнца, развешанные по небу, словно обычные светильники.
— Здравствуй, отец… — Виктор потянулся к пепельнице и загасил сигарету. Старик отвел глаза, чтобы не видеть, как дрожат его руки.
— Здравствуй, сын.
Виктор встал и отошел к окну. Старик посмотрел в его сгорбленную спину. Сколько ему уже лет? Сорок пять или сорок шесть… Семьи нет. Сам не захотел, слишком много работы… будь она проклята…
Старик не выдержал:
— Ну?! Ты не нашел его.
Виктор повернулся, пожал плечами и сел в кресло.
— Я не нашел его.
— И что? Чем ты теперь занимаешься? — Увидев глаза сына, старик осекся.
— Я теперь буду патрульным. На седьмом, на улице…
— На улице? — У старика задергалась щека. — Я перезвоню тебе…
Он отключил видеофон и несколько минут сидел неподвижно, раздавленный унижением. На улице… Они заплатят за это, сынок. Он щелкнул кнопкой. Виктор снова курил.
— Поставь защиту на наш разговор, такую, чтобы за час была израсходована годовая энергия.
— Отец… У меня теперь не очень большая зарплата…
— Ерунда!
Виктор пробежал пальцами по клавишам.
— Готово…
— Рассказывай!
— Не надо, отец. Это полный провал.
— Ты уже сдал дела?
— Завтра.
— Вот и отлично. Ты дашь мне всю необходимую информацию, а сейчас отвечай на вопросы. Что нового по этому делу?
Виктор подумал и нажал несколько кнопок. В углу большого экрана видеофона возникло изображение мальчика, играющего со львом. Старик подался вперед. На лице его появилось восхищенно-мечтательное выражение, а на глаза навернулись слезы.
— Боже мой… Да, так и должно быть, — пробормотал он. Встретив хмурый взгляд сына, старик очнулся и кивнул. — Что еще?
— Перегорали приборы то в одной комнате, то в другой, несмотря на их высокую степень защиты. Они просто ломались все одновременно, когда он находился там. Что он в это время делал, мы не знаем…
Старик хмыкнул.
— Зачем тогда нужна была вся эта ваша слежка? Я говорил тебе…
— Это было не мое решение! — перебил Виктор. — Проект «Росток» не мое изобретение и не моя собственность!
— Хорошо, хорошо… — примирительно произнес старик. — Теперь скажи самое важное —
Виктор устало прикрыл глаза рукой.
— Я не знаю, отец. Ты не представляешь, насколько возросло его биополе. У нас зашкаливали приборы. Мы были уверены, что засечем его в любом случае.
— В этом деле нельзя быть уверенным ни в чем. Продолжай.
— Он научился управлять своим полем. Он вошел в состояние комы, потом клинической смерти, потом просто встал и побежал…
— Подожди, обо всем этом ты судишь по показаниям приборов?
— Да.
— Пока не произошел Прорыв, думаю, рано говорить о том, что он управляет биополем. Скорее всего, просто воздействует на приборы.
Виктор покачал головой.
— Не знаю. Сразу после моего разговора с тобой мы получили сигнал с северной Вертикали седьмого уровня. Приборы показали, что он там. Группа же обнаружила дорожного рабочего с рюкзаком в руках. В рюкзаке была
— Интересно…
— Этот рюкзак попросил передать своему отцу мальчик, которого рабочий встретил на шестом уровне, у западной Вертикали, —
Старик побарабанил пальцами по подлокотнику кресла.
— Хитер… Теперь скажи, вы, конечно, проверяли все грузы у северной Вертикали? Как?
— Открывали каждый контейнер, сканировали его, проводили герметизацию и тут же отправляли с грузовым модулем на орбиту к ожидающему его кораблю. Все — на пределе сил… чтобы уложиться в график… За две недели мои люди вконец вымотались.
— Да… — протянул старик, — я тоже попался на его удочку. Это ведь я послал тебя к северной Вертикали седьмого… Но ты-то должен был сообразить, что раз он отправил туда свой рюкзак, его самого там не будет! И вероятнее всего, он в противоположной стороне, у южной Вертикали, у пассажирских модулей! Вы так допекли его, что он мечтает как можно скорее расстаться с вами.
— Думаешь, мы там не дежурили? Да там мышь не проскользнет, не то что мальчишка!
— Не называй его мальчишкой, — переменившись в лице, сказал старик. Виктор взглянул на него и отвел глаза. — Так. Мне нужна вся информация о людях, грузах и кораблях, покидающих Забаву с того самого дня, когда он исчез.
— Это правительственный доступ, отец…
— Ты продолжаешь блюсти их интересы? После того, что они с тобой сделали? Это наш единственный шанс, сын, — то, что я, может быть, его вычислю. Так почему бы нам не попробовать?
Огромный кабинет соответствовал той власти, какой был облачен диктор. Здесь все дышало роскошью и основательностью: пол и стены из модного розового камня с Вансеи, бассейн с живыми рыбками и фонтаном, диковенные черные цветы из пещер Даррада, буйство голографических занавесей на окнах и под прозрачным потолком, дорогие картины на стенах.
Центром кабинета был необъятный рабочий стол и кресло, в котором восседал сам диктор, глава
